Великая. История «железной» Маргарет - стр. 59
Левые уверяли, что решение лежит в создании структур, которые обеспечили бы более демократическое «участие» в принятии политических решений. Но реальная проблема была в том, что политика вторгалась во все, даже туда, что было за ее пределами. В то же время увеличение роли государства развило политическую одержимость размерами, веру в то, что крупные компании обеспечивают эффективность. На самом деле все было наоборот. Малый бизнес, семейный и индивидуальный, должен был оказаться в центре внимания. Помимо этих общих размышлений, моя лекция в Политическом центре Консервативной партии также содержала раздел о политике цен и доходов. Хотя я придерживалась линии теневого кабинета, который порицал политику принудительного сдерживания, я включила абзац, который гласил: «Сегодня мы придаем так много значения контролю доходов, что слишком мало внимания уделяем ключевой роли государства в контроле денежной массы и управлении спросом. Больше внимания к этой роли и меньше пристального контроля, направленного вовне, достигнут лучших результатов для экономики. Это будет означать, конечно, что правительство должно применить к себе некоторые ограничения на расходы, которые оно так старательно возлагает на других. Это будет означать, что расходы в огромном государственном секторе будут не больше, чем суммы, полученные из фонда налогов плюс реальная экономия».
В ретроспективе мне очевидно, как далеко простиралось мое понимание вопроса и как далеко мне еще надо было идти. Я пришла к пониманию, что для контроля инфляции денежная масса была центральным моментом при любой политике. Я не видела ни того, что это делало любой род политики доходов неуместным, ни что кредитно-денежная политика сама была методом, с помощью которого нужно было управлять спросом.
К тому моменту (1968 г.) смещенное к левым взглядам единодушие по экономической политике было неэффективным. Но новый либеральный консенсус по моральным и социальным проблемам таковым не был. То есть люди на влиятельных постах в правительстве, СМИ и университетах сумели навязать либеральные столичные взгляды обществу, которое все еще придерживалось в значительной степени консервативной морали. 1960-е застали Британию у истоков процесса, разделившего традиционные христианские ценности и власть государства. Для подавляющего большинства, включая меня, это был вопрос реформ, необходимых, чтобы справиться со специфическими проблемами, в некоторых случаях жестокими и несправедливыми.
Так что в 1966 г. я проголосовала за законопроект Л. Эбса, отменяющий уголовную ответственность за гомосексуальное поведение наедине при обоюдном согласии между людьми старше двадцати одного года. В том же году я проголосовала за законопроект Д. Стила о легализации абортов в случае, если велик риск того, что ребенок родится физически или умственно неполноценным и, если для женщины стать матерью физически и материально трудно. В обоих случаях я исходила из собственных практических наблюдений. Например, когда я была адвокатом, меня потрясло унижение, которому подвергся на скамье подсудимых вполне солидный мужчина, когда были обнаружены его гомосексуальные связи.
С другой стороны, некоторые аспекты либеральной программы, как мне казалось, шли слишком далеко. Реформа закона о разводе была таким случаем. Общаясь с избирателями в своем округе, я разговаривала с женщинами, жизнь которых превратилась в мучение из-за жестокости мужей. Для них замужество было тюрьмой, из которой они не могли вырваться. В таких ситуациях развод мог быть единственным ответом.