Вехоть - стр. 2
Надо орать. Надо. А как? Голос сорвался, – уже не узнаю, а самой страшно, услышала бы от кого-то – на месте бы описалась. А еще говорят, что я вылитая Китнисс Эвердин, помните персонаж из книг Сьюзен Коллинз «Голодные игры»?
Если за дело взяться как Китнисс, то бабке несдобровать. А может дождусь, и тварь исчезнет.
Голова кружится. Мне не до шуток. Меня тошнит, и колит в животе, и тянет в туалет, – как врач говорил: «позывы к дефекации». Вот-вот, такие позывы, хоть на стенку лезь…
Слышу: звонят в дверь, а встать-то боюсь. Да и кто звонит, неизвестно. Может, снова соседи, хоть глянуть в глазок…
Страх, что забыла запереть дверь? Нет, дверь то заперта, раз звонят в звонок. А вдруг призрак звонит в дверь? Бывает такое?
Недавно у подруги бабка умерла, и в день похорон ей в дверь позвонила. «Ты видела бабку?» – спрашиваю. «Нет, – говорит, – но знаю, она была». Проговорив эти слова, подруга еще минут десять просидела белая, как простыня и в оцепенении. С таким видом не обманешь.
…В коридоре вроде огонек засветился. Свеча загорелась в коридоре, на полу. И вокруг свечки ходит бабка сумасшедшая в том самом длинном белом платье. Замечаю нарост у нее на носу, толщиной с палец, – именно такой был у бабы Вари. У этой сумасшедшей, забравшейся в мою квартиру, пучок травы в зубах, и кружится еще она вокруг свечи. Разглядела одежду. Окантовка платья в кружевах, напоминающих изображения лягушек. Видны обе ноги, – так, одна, вторая…, третья? У старухи три ноги, что за черт? Одна, вторая, третья, четвертая… Четыре ноги.
Мне нетрудно определить, что ведьма стоит на четырех ногах, – действительно, на четырех. И в чем я хочу себя переубедить? Четыре ноги, покрытые шерстью. Бабка с ногами, как у козы, да еще на одну прихрамывает. Это ведьма.
Потянулась к светильнику на тумбочке, да руку отдернула, вдруг еще что-то разгляжу… А вдруг. Боюсь ноги на пол спустить… Ах ты, ах! Еще нашариваю на тумбочке телефон. Маме! Срочно маме.
– Мам! Мам! Ты слышишь? К нам ведьма забралась. В коридоре сидит. Ведьма в коридоре. Мне страшно.
У мамы, как назло, проблемы со связью, она ничего не разобрала, – я перезвонила, ору ей в микрофон, она не слышит, только я расслышала ее: деревенские старухи собрались у гроба. Старуха в гробу в белом платье с лягушками…
Вдруг голос мамы пробился с телефона, и я услышала ее, будто она рядом:
– Доча, спи. Бабушку хорошо подготовили, обмыли. Нарядили в одежду, как завещала, из ее сундука. Лежит в белом платье, как живая. Она сама на похороны все сложила. Лежит. Ну прямо живая. Ну, куколка.
– Мам! Эт ты? Ты чего такое говоришь?
– …Утром похороны, и в ночь я на поезд. А уже следующим утром буду дома.
– Мама, она здесь…
– А! Света к тебе пришла? Ну хорошо, ночуйте вместе. Очень плохо слышно. Я позвоню утром. Спокойной ночи!
Ну, а что мать еще скажет, когда на минуту отошла от гроба. Она сказала: в белое платье… Эта ведьма в коридоре тоже с белом. А вдруг это и есть та бабка?
Что делать? Стало жутко. Свет в коридоре погас. Звук шагов приближался, потом прекращался, потом удалялся. И было не разобрать: что это?
Я выскочила из кровати в туалет. Пронеслась вдоль стены. Распахнула дверь и влетела туда за считанные доли секунды. Ничего не увидела в коридоре. Хлопнула рукой по включателю. Свет включился и тут же погас. Причем включатель сам вернулся на позицию "выключено". Я еще раз хлопнула. Включился.