Вехи моей жизни - стр. 24
Каких-либо головоломок о специфике основного рода трудовой деятельности у выпускника средней школы не было. Инженером, учителем истории или агрономом я не хотел. К медицине вообще не тянуло. Мечта стать политиком или журналистом-международником все больше и больше меня преследовала. Иногда я напрочь отметал подобные грезы. Крестьянскому сыну из глухой сибирской деревни в общество самых умных людей, так я думал о них в те годы, никогда не попасть. Довольно часто оглядывался на предшественников или на одноклассников. Большинство из них после окончания восьмилетки поступали в техникумы, профессионально-технические училища. Некоторые оставались в селе, работали на ферме. Я все-таки решил получить среднее образование. Без него, как мне представлялось, мои мечты останутся только мечтами. И в этом я не ошибся.
Моя детская наивность еще усугублялась и тем, что я никакого понятия не имел о подводных камнях советского общества, например, о коррупции, преступности и т. д. Да и зачем было напрасно ломать голову?! Все и вся, включая родителей и учителей, говорило и трезвонило одно: только советская молодежь имеет прекрасные
возможности для своего творческого и карьерного роста. Этот тезис руководящей силы общества, имя которой – Коммунистическая партия, я не подвергал сомнению. Главное условие любой профессии – хорошая учеба, и ты будешь в дамках.
Окунувшись в мир очередных грез, я обратился к своему учителю истории Смоличеву Виталию Яковлевичу. Он не только поддержал мою идею стать журналистом-международником, но и оказал практическую помощь. Через пару месяцев из Московского государственного института международных отношений (МГИМО) пришел ответ. Содержание небольшой бумажки меня сильно разочаровало. Членом КПСС я не был, рекомендаций областного комитета КПСС также не имел. Я до сих пор удивляюсь, как моему наставнику удалось «раздобыть» адрес очень престижного вуза в годы Советской власти. Я некоторое время ходил понурый, иногда допускал, что из столицы пришла просто-напросто отписка. Вскоре опустился на грешную землю. Я, как и мои одноклассники, членами КПСС не были, в партийных органах также не работали. Не имели они и протеже. Мы относились к когорте простых смертных. Все и вся постигали своим умом и трудом. Несколько позже я прозрел, стало все ясно. В «хлебном» вузе учились только отпрыски партийно-советской номенклатуры.
Однажды меня с грезами вообще зашкалило. Причиной этому была моя болезнь. Во время зимних каникул я сильно заболел. Мучил страшный кашель, сильно кружилась голова. Меня то и дело знобило или бросало в жар. Родители сразу же побежали в контору, надеялись на помощь медсестры. Вернулись ни с кем и ни с чем. Молодая практикантка по неизвестным причинам уже два месяца отсутствовала. Парадокс, но очень печальный. Мне никто не мог измерить температуру, так как во всей деревне не было градусника, прибора для измерения температуры. До медпункта села Черемновки, где я учился в девятом классе, добраться было невозможно. Перемело дорогу.
Матери ничего не оставалось делать, как везти сына в г. Называевск, в районную поликлинику. Добирались довольно долго и с приключениями. Небольшой автобус, забитый до отказа пассажирами, в пути два раза сломался. На улице стоял сильный мороз. В поликлинике – очередные проблемы. У терапевта была большая очередь. До отправления автобуса оставалось чуть меньше часа, когда мать со слезами на глазах стала просить стоявших, чтобы они пропустили меня вне очереди. Нашлись добрые люди, пропустили. Врач, довольно молодой мужчина постучал руками по моей груди, покрутил мою голову в левую и правую сторону. При этом не удосужился измерить у меня температуру. Затем стал что-то записывать в свою тетрадь. На этом прием молодого пациента закончился. В итоге ни врач, ни пожилая женщина, сидевшая в регистратуре, каких-либо медикаментов больному не выписали. На вопрос матери о том, как лечить сына, она кисло улыбнулась и пожала плечами. Затем еле слышно сквозь зубы процедила: «Молодой, выздоровеет…»