Ведуньи. Первая. Прозрачный саркофаг - стр. 8
Голос вполне мог просто показаться или долететь из окружавшего аллею скромного и ухоженного леса. Просто сказавшую это девушку Сашка не видела. А то, что прозвучавшая фраза оказалась настолько уместной, не более чем банальное совпадение. Мало ли кому еще в эти минуты могли поступить интересные и заманчивые предложения от хороших или не очень людей. Наверняка только в этом парке и только в эти минуты их прозвучало с пару десятков, вот обрывок такого разговора и долетел до нее. Бояться здесь нечего.
А предложение Армена действительно стоило бы обдумать: кабинетный образ жизни имеет нехорошее свойство очень незаметно сказываться на фигуре. Сашка мысленно внесла в план на вечер посмотреть в сети, что же это за такой клуб «Шторм», и сделала еще несколько шагов в направлении смотровой площадки. И тут она снова уперлась в невидимую стену из липкого холодного страха.
«Тебе будет нужно то, что он может дать».
И снова сердце испуганно сжалась и рухнуло вниз от острого ощущения неумолимо надвигающейся беды и забилось раненой канарейкой. Но сам голос уже не пугал так, как в первый раз. Не было в нем ни угроз, ни ужасающих предсказаний. Пугала только его природа, очень похожая на проявление какой-нибудь душевной болезни, совершенно не входившей в планы на жизнь.
Сашка выждала пару минут, стоя на месте и забыв даже, что уже опаздывает к назначенному месту рандеву, но за эти пару минут на аллее не изменилось ровным счетом ничего, молодая девушка, которой мог бы принадлежать голос, не появилась. А в том, что это звонкое и мелодичное сопрано принадлежало именно молодой девушке, скорее всего, ее ровеснице, Сашка уже не сомневалась.
«Ты иди. Этот вечер подарит тебе интересный план, давай не будем оттягивать».
– Кто ты? – Сашка выкрикнула свой вопрос так, что даже успевшие отойти от нее на приличное расстояние старички обернулась на голос.
«Точно не болезнь и не галлюцинация. Даже не твой внутренний голос. Но давай мы с тобой поговорим вечером и наедине, а сейчас просто иди на встречу и делай то, что я буду тебе подсказывать».
– Да сейчас, разбежалась! – На смену страху пришла самая настоящая злость. – Не хватало мне слушаться голосов в голове!
Старички предпочли уйти, и Сашка была бы им за это благодарна, если бы вообще обратила на них внимание. Но все ее мысли оказались заняты словами этого подозрительно странного сопрано и вызванным ими праведным возмущением. Идти и слушаться – еще чего удумала хозяйка этого голоса!
«Иди. И слушайся».
Сама того не ожидая, Сашка сделала шаг, едва голос произнес первое слово. Произнес так уверенно и спокойно, с такой убежденностью в своем превосходстве и праве повелевать, что не подчиниться, было невозможно. В одну секунду не осталось никаких других эмоций, кроме обволакивающего покоя и полного смирения – ни в душе, ни в мыслях.
И в этом покое Сашка растворилась настолько, что внешний мир, подернувшись странной розовато-белой рябью, медленно растаял, перестав существовать, а вместо него остался лишь окруживший ее со всех сторон прямоугольник, заполненный белесой субстанцией с бледно-розовыми прожилками, за стеклянными по виду стенками которого, покрытыми густым слоем пыли и паутины, не было видно вообще ничего. Густая и непроглядная тьма истинного небытия, и защитой от этой тьмы были только тонкое запыленное стекло и эта белесая субстанция.