Ведьма и темный инквизитор - стр. 15
– А что вы скажете по поводу… Ну вот, к примеру, этого стула? – и мне небрежно указали на предмет мебели возле стола преподавателя.
Обычный такой стул: деревянный, обитый мягкой тканью и с железными креплениями.
– Скажу, что по идее на него можно спокойно воздействовать любой магией, – буркнула я.
Ну не интересна мне вся эта теоретическая мутатень. От моего ответа профессор явно обрадовался и только хотел указать мне на моё невежество, как я махнула рукой и стул взлетел.
– Вот вам магическое прямое воздействие, – пояснила я, когда стул завис над головой преподавателя. – Но если разобрать его по частям, то, – тут стул стал разлетаться на составляющие, – дерево и ткань – это порождение жизни и, следовательно, светлая материя, а железо, – крепления подлетели ко мне, – тёмная.
Профессор кивнул:
– И какие же выводы вы можете из этого сделать?
– Что не важно, какой стороной магии я владею, если хороша в практике, – стул обратно собрался прямо в воздухе, – так как любая материя поддаётся и светлой, и тёмной стороне.
Стул опустился на место.
– Что ж, за практику и знание теории – отлично. Ваши познания одобрительны, студентка Сафровски, – кивнул профессор и, сделав паузу, сказал видимо то, что ожидали остальные студенты, знакомые с его методами, – а вот за умение с нужной стороны подходить к исследованиям – вам неуд.
Аудитория снова разразилась смешками и почему-то покрякиваниями, но на этот раз более сдержанными.
Я вспыхнула от негодования и мои непослушные волосы поднялись вверх.
Да как он смеет! Мне! Практикующей ведьме со стажем, какой-то там неуд ставить!
Да я такие зелья создавала, что ему и не снились!
– Спокойнее, Сафровски! Ваши знания находятся на подходящем уровне для второго курса. Но правильному подходу к исследованиям вас научат только в нашей академии. Вы продемонстрировали нам очевидные вещи. Но если вдуматься, то вся материя живая и, следовательно, является порождением света!
– Даже железо? – мрачно уточнила я.
– Даже железо, – с усмешкой ответили мне.
Захотелось создать бурю на его седую голову. Эта теория устарела лет на триста! Все эти теоретические, а по сути теологические рассуждения о происхождении материи просто возвышали светлую магию и принижали тёмную.
– И что это даёт на практике? Все эти рассуждения? – выступила я, несмотря на то, что Анна дёргала меня за рукав ученического платья, пытаясь усадить на место.
– А вот об этом подумаете на дополнительных занятиях после основных уроков, Сафровски!
Замечательно! Меня ещё и после уроков оставили! Вот старый хрыч!
Я вся кипела от гнева, пока мы шли по коридору в тренировочный зал, где нам предстояла практика со старшекурсниками.
А старшекурсники радовали: все парни и ни одной девушки.
– Анна, – шепнула я, пока второкурсники кучковались у дверей аудитории, не решаясь заходить без команды.
А четвёртый курс, парни в смысле, лениво их рассматривали и переговаривались между собой. Что примечательно, рассматривали они в основном девушек, и судя по всему, обсуждали именно их (в смысле нас) периодически бросая насмешливые взгляды в сторону леди.
– Анна! – повторила я и дернула за рукав «подружку», засмотревшуюся на объект своего желания, высокого брюнета, что не принимал участия в общей беседе и со скучающим видом стоял немного дальше остальных. Та вздрогнула и обратила на меня внимание. – Почему на четвёртом курсе совсем нет девушек?