Ведьма Дивнозёрья - стр. 19
– Я же говорила! – Маришка сунула деду его трость. – Это фольклор! Но так даже лучше. Мне для курсовой пригодится.
– Тогда я зайду вечером? – Тайка подхватила старика под локоть, помогая тому подняться.
Маришка тряхнула кудрявой гривой:
– Ага, заходи.
Гости попрощались и ушли. Пушок, раскачиваясь на калитке, прошипел им вслед:
– Ш-ш-шкатертью дорожка!
А потом, обернувшись к Тайке, дрожащим голосом добавил:
– Нет, ну я же правда лучше кота!
Тайка зашла за Маришкой уже ближе к закату. Дед Федор сидел на лавочке под яблоней и курил любимую трубку.
– О, Таюша! А вы разве не вместе с Маришкой? Она уж с полчаса как ушла.
– Одна? Вот же…
Сердце сжалось от дурного предчувствия, и Тайка разозлилась сама на себя: еще не хватало и в самом деле сглазить! Вечерами вся дивнозёрская молодежь гуляет по деревне, и ничего.
Дед Федор нахмурился:
– Ты не серчай, Таюша. Маришка девочка хорошая, просто с характером. А вообще она у нас отличница: на второй курс с одними пятерками перешла. И в хоре поет – заслушаешься. С детства сплошные конкурсы, грамоты, гастроли…
– Может, она на лавочках? Там ребята всегда с гитарой сидят.
Лавочки стояли в самом конце улицы, ближе к оврагу, под двумя скрещенными березами, и вся молодежь к вечеру стекалась туда. Прежде Тайка тоже к ним захаживала, но в последнее время недосуг было. Раз отказалась, другой – а на третий и звать перестали.
– Сходи, моя хорошая, посмотри. А то волнуюсь я. Только Маришке не говори, а то начнет ругаться: мол, не следи за мной, дед, я уже взрослая. А я разве ж спорю? Но стариковскому сердцу не прикажешь: и за больших, и за малых дрожит, как заячий хвост, – дед Федор закашлялся.
– Все будет в порядке, – Тайка через силу улыбнулась.
Да что ж такое? Неужто и впрямь предчувствие? Ладони вдруг вспотели, а по спине пробежали мурашки.
– Иди, – старик выпустил кольцо табачного дыма. – А то, как стала хранительницей, все дома сидишь. Потом жалеть будешь, что не гуляла, пока гулялось. Я-то вон уже не могу. Эх, молодо-зелено…
Предчувствие не обмануло: на лавочках Маришки не оказалось. А Леха, местный заводила, сплюнув на землю шелуху от семечек, пожал плечами:
– Городская, что ль? Была тут, ага. Ушла потом с парнем.
– Что за парень? – Тайка насторожилась.
– А я почем знаю? – фыркнул Леха. – Белобрысый какой-то. Не наш. Я думал, они вместе приехали… Эй, куда ты? Посиди с нами. Совсем ведь запропала.
Тайка мотнула головой:
– В другой раз, ладно?
Она пошла к речке, куда обычно ходили парочки, но на берегу было тихо. Маришка с кавалером как в воду канули.
Тайка ахнула, прикрыв рот ладонью: а ну как и вправду утопли? Речку не зря прозвали Жуть-река – вроде неширокая и мелкая, но коварная: вода не прогревалась даже летом, слишком уж много было ключей и омутов.
Впрочем, был верный способ узнать правду. Сняв босоножки, Тайка зашла в ледяную воду по щиколотку, прошептала нужные слова, которым бабка научила, сняла с руки нитяной браслет и пустила вниз по течению.
«Шлеп!» – будто рыба хвостом плеснула – в пяти шагах от Тайки над водой появилась голова мавки Майи. Та ловко выбралась на корягу и зубами затянула браслет на запястье.
– Спасибо за подарочек. Зачем звала, ведьма?
– Подруга пропала. В голубом платье, светленькая, волосы как пух. Зовут Мариной. Не встречала?