Ведьма Дивнозёрья - стр. 21
Коловерша округлил желтые глаза:
– Тая, это неизящно. Твоя бабушка, к примеру, включала перелистникам «Металлику»!
Весь следующий день Тайка мастерила для Маришки оберег, вот только та его не взяла:
– Фу, убери. Воняет!
– Оно и должно вонять, это для…
– У меня аллергия на чеснок, – Маришка вырвала пахучий мешочек из Тайкиных рук и зашвырнула в кусты. – И выруби эту ужасную музыку.
– Но так нельзя!
Тайка, охая, втянула руки в рукава и полезла в высокую крапиву. Кусачие стебли жалили даже сквозь рубашку, на плечах вздулись красные полосы. Когда же Тайка вылезла из кустов, сжимая в кулаке свой оберег, Маришки уже и след простыл.
На опустевшей лавочке хрипела Тайкина колонка: кажется, в ней садились батарейки. А на том конце улицы две едва различимые фигуры уходили вдаль, и дурное предчувствие вновь нахлынуло душной волной. Тайка бросилась за ними, но, увы, не догнала.
А сразу после заката к ней приковылял дед Федор – раскрасневшийся, с трясущимися руками и бородой:
– Беда у нас, Таюша. Маришка моя вернулась с гулянки и слова сказать не может. Лишь мычит и плачет. Околдовали ее, не иначе.
Тайка, вздохнув, накинула на плечи вязаную кофту и пошла разбираться.
Старик не соврал: Маришка в самом деле мычала, размазывая тушь по щекам. Вся комната пропахла валерьянкой.
– Это Мир сделал? – Тайка тряхнула ее за плечи, и Маришка закивала.
– Где мне его найти?
Дед Федор сунул внучке в руки бумагу и карандаш. Та ухватилась за него, словно утопающий за соломинку, но буквы плясали, не желая складываться в слова. Грифель, хрустнув, сломался.
И тут Тайку осенило:
– Не можешь писать – рисуй!
Маришка хлюпнула носом и, закусив губу, взяла другой карандаш. Она нарисовала знакомое Тайке дерево – старый вяз с дуплом-расселиной: один из известных ходов в дивье царство. Ну хоть не змея, и на том спасибо!
Тайка неслась к дереву, едва не теряя по пути босоножки. Кофта сползла с плеч, волосы растрепались. Оберег с чесноком и собачьей шерстью чуть не выскользнул из вспотевшей ладони. Только бы успеть, пока перелистник не рассыпался искрами.
Она бежала по полю, спотыкаясь на кочках, колоски хлестали по ногам. Дерево было уже близко, и дупло слабо светилось в ночи. Там точно кто-то был.
– Мир?! – закричала Тайка что было мочи. – А ну стой, подлец ты этакий!
Кусты зашевелились, и навстречу ей вышел белоснежный крылатый пес. Ух, и здоровенный! Оскалившись, он зарычал на Тайку, и та присела, цепенея. Нужно было бежать прочь, но ноги не слушались.
Симаргл подошел ближе и ткнулся носом в ладонь с оберегом. Почуял, видать, запах своего щенка… может, теперь не сожрет?
– Меня звала?
Из темноты показался тот самый парень из дивьих, которого Тайка встретила в купальскую ночь на папоротниковой поляне. К его ноге жалась вторая собака – обычная овчарка.
– Это ты, что ли, Мир? – Она рассмеялась, стараясь не показать страха.
– Вообще-то Яромир, – он отозвал симаргла щелчком пальцев. – Чего хочешь, ведьма?
Тайка, зажмурившись, выпалила:
– А ну быстро вернул то, что взял!
– И не подумаю. Певунья отдала голос по доброй воле. Я спросил, она сказала «да», все по-честному, – его глаза сверкнули зеленью.
Ох, совсем не о такой встрече с дивьим мальчиком мечтала Тайка. Этот был какой-то неправильный. Вредный. Но выбирать не приходилось.