Вдовий полог - стр. 9

Когда скрипка умолкла, Сёмочка ещё какое-то время стоял в оцепенении.

– А ты можешь сыграть «Годы летят стрелою…»? – нарушила образовавшуюся тишину Ида.

– А что это?

– Песня такая. – Ида попыталась напеть, но исходящие звуки были похожи на мычание.

– Не знаю, нет, наверное.

– Жаль, хорошая песня. Не то что Паганист твой

Сёмочка смотрел на неё непонимающими глазами.

– Ладно. Мне домой пора. – Ида поднялась с дивана.

– Я провожу. – Сёмочка сложил в футляр смычок и скрипку и направился вслед за Идой.

Они шли молча, каждый подыскивая в голове тему для разговора, которая могла быть интересна другому.

– Ты Ремарка читала? – начал всё же Сёмочка.

– Это про Тома Сойера? Не, но я кино видела.

– Ты путаешь с Марком Твеном, – поправил Сёмочка. – Ремарк написал «Аэропорт».

– Про самолёты, что ли? Не, мне про такое не интересно. Я про приключения разные люблю.

– Это не про самолёты, – обиделся Сёмочка.

– Всё равно, я читать не особо люблю, а вот кино – это да. Особенно ужастики. Ты «Челюсти» видел?

– Нет. Это про стоматологов?

– Эх, ты! Темнота! Это про акулу! – хихикнула Ида.

– Про акулу, наверное, интересно. Ты знаешь, что зубы у акул растут в несколько рядов. От трёх до двадцати на обеих челюстях, что в сумме составляет от двухсот до пятнадцати тысяч зубов.

– Ничего себе! – всплеснула руками Ида, прижимая ладошки к румяным щекам.

– Да. Правда зубы у них не имеют корней, поэтому происходит постоянная смена.

– Вот нам бы так! Скажи?

– Ага.

Увлечённые разговором они вошли во двор. На бревне всё так же сидела молодёжь, слушая и подпевая Витьке Глухому. Увидев Иду с Сёмочкой, Инка тут же положила голову Витьке на плечо.

– Те же на манеже, – процедила сквозь зубы Ида и схватила Сёмочку под ручку. Сёмочка вздрогнул и покрылся красными пятнами.

– Целых пятнадцать тысяч! – громогласно восхитилась Ида, как только они поравнялись с бревном. – И зачем акуле столько зубов?

– Так у них только передние рабочие, остальные резервные. – Смущённо проговорил Сёмочка. – Если акула теряет рабочий зуб, ему на смену выдвигается новый из ближнего ряда.

Музыка стихла и все повернули головы в сторону проходящей мимо парочки. На этот раз поднял голову и Витька. Несколько секунд он внимательно рассматривал Сёмочку, потом снова опустил голову и ударил по струнам. У двери подъезда Ида отпустила руку Сёмочки.

– Дальше я сама, – покосилась через плечо Сёмочки на компашку.

«Тёплое место, на улице ждут отпечатков наших ног», – затянул Витька, чеканя слова так же, как это делал Цой. В это момент он был прекрасен. И только нагло ухмыляющаяся физиономия Инки у него на плече портила впечатление. Её превосходство было очевидно. Всем и даже Иде.

– Ну что, до завтра? – чересчур громко сказала Ида и, приподнявшись на цыпочки, чмокнула Сёмочку в пухлую щёку.

«На зажатый… За нежатый», – сбился Витька, и нервно сплюнул сквозь щербину зубов.

– Не нажатый… – подсказал кто-то, но Ида уже этого не слышала. Она бежала по ступенькам вверх, слыша только стук собственных ботинок о кафель. Ботинок и сердца.

– Ты что, сдурела? – Дилля вдавила костяшки пальцев в стол. Красиво вычерченные брови зависли, подпирая сморщенный в негодовании лоб. – Какое замужество? Тебе семнадцать!

– Восемнадцать, – уточнила Ида.

– Неделю назад исполнилось! – Брови опустились, но посиневшие от давления костяшки продолжали торчать укором в сторону Иды. – Тебе образование надо получить.