Василий Макарович - стр. 35
Е.П.: На фильме «Какое оно, море?» он встретил Лидию Николаевну Федосееву, которая вскоре стала Шукшиной. Именно тогда завязался этот ярчайший союз, длившийся потом всю отмеренную ему Господом жизнь, до самой его смерти…
Глава пятая
Снова в школу
М.Г.: С флота Шукшин вернулся не в подмосковный барак, но – в материнский дом, в Сростки. Недолго он прожил здесь, чуть больше года, успев, однако, сделать многое: получить аттестат зрелости, к чему так упорно, но безуспешно тянулся во время службы, поработать в школе, жениться и опубликовать первые в жизни статьи.
Е.П.: Можно сказать и иначе: приехал, чуток пожил, и покинул деревню – теперь уже навсегда. Покинул и молодую жену, что вызывает теперь большое осуждение пишущих о нём моралистов. В такой реакции есть своя справедливость. Тем более, что Мария Шумская была, судя по всему, хорошей, любящей женщиной. Василия она никогда после не осуждала ни устно, ни письменно. А имела, можно смело сказать, все права на это. Оставалась, судя по фото, красавицей до самой старости. А вот как её описывают очевидцы в молодости – их свидетельства приводит Тамара Пономарёва:
Мария одевалась лучше всех местных девушек. Если у других на ногах были сапоги из свиной кожи – Шумская щеголяла в хромовых, блестящих. Сверстницы прятали свои ноги под штаны (мода такая тогда в сибирских деревнях была), которые торчали из-под юбки, а Мария гуляла в жёлто-коричневых тонких чулках. Все шили костюмы из толстого материала, называемого шевиотом, – она носила бостоновую юбочку и красивую импортную кофточку.[59]
Непростая девушка! Ну, Шукшин таких непростых и выбирал обычно. Или они его выбирали, что мы увидим из дальнейшего его жизнеописания.
М.Г.: Со своей первой женой Шукшин познакомился ещё в детстве – она приезжала в Сростки к родне. Личное знакомство продолжил во время своего флотского отпуска. Писал потом письма и ей, и сестре Наталье – чтобы та доложила, как ведёт себя Шумская (они вместе учились в Новосибирске). Писал сурово и ревниво:
Ты говорила, что она виновата совсем немножко. Уж лучше бы она была виновата совсем, полностью. А потом, что такое в вашем (девичьем) понятии – немножко? Это – наверно, пройтись до дома, ну, поулыбаться… Вот так немножко. Мы-то тут думаем, что нас там ждут, а там – увы![60]
Да и позже, уже после возвращения со службы, ревновал её – бешено. Об этом вспоминает односельчанка Александра Ивановна Наумова (Карпова):
…он из больницы в полосатом больничном халате ночью пробирался к Шумским. <…> Он к ней никому подходу не давал. Помню, Ваня Баранов был в неё до безумия влюблён, и даже травился из-за неё. Но Шукшин его к ней всё равно не допускал.[61]
Самой Маше Шукшин писал с флота тоже довольно сурово, во всяком случае, назидательно:
Я часто думаю о нас с тобой, и мне ясно, что мысли наши не расходятся. Нужно только не изменять этому образу мыслей, нужно найти силы выстоять в борьбе с житейскими трудностями. Мне будет труднее, Маша, чем тебе. Ты последовательно и спокойно делаешь своё дело.[62]
А перед возвращением домой, на 1952 Новый год прислал ей открытку с таким вот пожеланием: «Будь здорова, но несчастлива». То есть: без него – несчастлива, а с ним, подразумевалось, другое дело!
Е.П.: В одном из интервью Мария Шумская откровенно призналась: здоровой была, а счастливой – нет. Так что сбылось пожелание Шукшина… И ещё, отвечая на вопрос «Вы никогда не жалели, что вышли замуж за Василия Макаровича?», сказала: