Вакханалия, или Хренотень по-русски. Рассказы из русского быта - стр. 23

– Только… – и она что-то запретила делать.

Я ничего не слышал и согласно бормотал, а сам делал свое дело. Потом я лобызал ее ноги, бедра. Она как кошка извивалась в неге. Иногда я размышлял сам с собой (что не подобает в таких минутах), что девушке стоило бы чаще мыться. Но это ни в коей мере не остановило меня. Иногда я сравнивал ее со статуей. С красным камнем. Она продолжала что-то мурлыкать мне. Я не верил счастью и показалось, что я сейчас не выдержу раньше времени.

Теперь она казалась мне похожей на Будду. Богохульно для многих слышать такое. Но что поделаешь, я описываю свои впечатления.

Я наслаждался ею таким образом довольно долго и мы не вступили еще в конкретный контакт. Я перестал замечать время и пространство. Даже ощущение комнаты куда-то исчезло. Все плыло. Мне стало мерзко. Как во снах возникло ощущение, что на меня смотрят. Словно видеть себя голым на оживленной улице.

Какой-то парень сделал мне замечание. Я бросил в него камень. Промахнулся, но вызвал его негодование.

– Ах ты! – и он бросился искать калитку в ограде.

А я, хоть и испугался наказания, все не мог оторваться от моей обожаемой. Она все больше походила на красную запыленную статую Будды, лежащую плашмя.

Наконец я завидел парня и как есть (по моему, на мне были даже трусы) сиганул через ограду, забывая осторожность. Страх спас меня. Ноги нашли твердую ровную опору. Я приземлился как кошка и помчался сломя голову, минуя очумелых прохожих и клумбу с крапивой. Стыдно вспомнить, как я оказался дома.

Спросите меня, а как же певица? Что за статуя?

Не знаю. Все было так, как рассказываю. Может меня чем опоили, обдурманили. И не такая она дурочка, чтоб спать со всякими случайными нищими шалопаями. Может и вправду это была она. Превратилась в камень. Может это была ее сумасбродная забава оставлять в дураках, лобызая камень в парке или на кладбище. Но концерт прошел без меня. Я слышал, что большинство из толпы осталось недовольными. Мол, недостаточно шоу, света. А я убежден, потому что никому не удалось остаться с ней так близко, как это удалось мне.» Ромка еще так гордо усмехнулся.

Позже я замечал его на улице то с одной, то с другой девушкой. Он часто их менял.

Я как-то остановил его.

«Знаешь, – ответил он, – я постоянно вожу их сравнивать и ищу тот сквер. И все думаю, вот станет она статуей или нет. Глупо, думаешь. Нет. Ни одна не сравняется с ней. Кажется, я такую уже не найду. Нет таких ощущений. И сквера того тоже нет.»

Он тяжело вздохнул. Не сомневаюсь, ему подсунули какое-нибудь экстази или что посерьезнее. Я постарался представить его не очень радостное будущее. Что он так и останется одиноким развалиной, ищущим перевернутый памятник Будды время от времени с неистовым рвением и постоянством.

От его слов даже мне почудился сладкий аромат духов этой знаменитости. Неужели и я становлюсь звеном этой цепи? Я перестал общаться с Ромкой, но засел в Интернет и первое, что я сделал, это набрал в поисковике «Николь Шерзингер».

Они пришли со своим отцом.

– Ну, что хотите? – спросил он детей, размахивая рукой по витринам. – Рыбки, сырку, фруктов? Говорите.

Дети задумались. К отцу в гости они приходили не часто после развода с их матерью. Значит, надо и выбрать что-то повкуснее: угощает все-таки. Они с матерью живут впроголодь.