Вакханалия, или Хренотень по-русски. Рассказы из русского быта - стр. 25
Девушка обернулась к зеркалу, чтобы кокетливо поправить волосы и лишний раз взглянуть на себя.
– Боже! – вскрикнула от неожиданности.
В зеркале за ее спиной отразился человек. Женщина.
Девушка резко обернулась и заорала пуще прежнего: перед ней, раскачиваясь из стороны в сторону, стоял живой труп-призрак.
Она выскочила в корридор и столкнулась с братом.
– Что это? – в один голос закричали они, теряя контроль над собой и тут только увидели за стеной, как через экран, вялую аморфную продавщицу, глядящую на них по другую сторону телевизора, и витрины с рыбой.
Только сейчас они с ужасом осознали, что оказались внутри фильма, в доме призраков-мертвецов.
А в магазин уже вошли новые посетители.
– Интересная, аппетитная рыба. А скумбрия у вас есть?..
За бутылкой кислорода
Чесноков Сережа смотрел в окно и скучал. Перед ним лежала потрепанная книга по истории за девятый класс. Как была раскрыта на седьмой странице, так и успела пожелтеть. На улице мелькали темные тени призраков и редких проплывающих людей среди глыб льда и моря жидкости.
– Сережа, сынок, ты почему не читаешь? Тебе, ты сам говорил, завтра отвечать, – окликнула далеким голосом Любовь Васильевна и он от ее голоса вздрогнул.
– Не охота. Никто не знает, что случится завтра. Вдруг станет еще хуже и тогда не нужно будет идти в школу.
Эти слова растроили женщину. Она отложила вязанье. Незаметная капля скатилась по щеке.
– Ты ведь знаешь, я вяжу этот свитер уже двадцать лет. Как только свяжу, распускаю, и снова заново.
– Да. Я знаю. Это твое хобби.
Они замолчали. У Сережи не было ни отца, ни братьев, ни сестер. Они с матерью жили только вдвоем. Только его дядя Толя работал на ледово-морском промысле: занимался поиском и выдалбливанием замерзших китов и планктона; и иногда навещал их.
– Школа глупая, – снова произнес он, – зачем нам изучать историю? Все прошло. Ничего не повторится.
– Так надо, сын.
– Кому? Им? Мне? Удивительно, но всего тысячу лет назад было все.
Он снова уныло уставился в окно. Призраки, льды и жидкость. Холод адский.
– Нам на уроках кажут фотографии, которым тысяча лет. И мы сидим и глотаем слезы, мама. Тогда было не-бо, ре-ки, смена се-зо-нов, ле-са, джунг-ли, по-ля, – перечисленное он произнес с трудом, по слогам.
– Вот видишь, – она подошла и погладила сына по голове, – если бы не школа, ты бы не знал этих слов.
– Какая разница. Мы с ребятами их совсем не используем. Эти слова. Мы не знаем их значений. Мы видим эти значения через тысячи пикселей, которые преобразуются у нас в сетчатке в плоские разноцветные пятна. И это называют изображениями на фотографии…
Любовь Васильевна повернулась было к своему креслу, но вдруг чуть не подпрыгнула, что-то вспомнив.
– Сережа, сегодня какое число? Забыл? Сегодня же твой день рождения.
Неопределенное радушие медленно расползалось по его умному худенькому личику.
– Да…
Женщина с увлечением начала планировать:
– Сейчас сходишь в магазин, накупишь всякой всячины. Потом позовем твоих друзей и устроим банкет. Значит так: возьми китового брюшка, сыра, колбасы, тортик, конфет. Фруктики и овощи у нас есть. Пока ты ходишь, я начну готовить…
Все, кроме китового брюшка, выдолбленного из массы соленого льда, именовавшегося в стародавние времена океаном, было синтезировано и выращено в колбах и ретортах. По большей части все это продавалось либо в тюбиках, либо в виде таблеток.