Размер шрифта
-
+

В той стороне, где жизнь и солнце - стр. 3

– Где мы их всех там разместим? – думает о своем Нина Петровна.

– Это кто же тринадцатый получается? – морщится Кравцов.

– Папулечка, а Сергей Петрович тоже едет? – вдруг спрашивает Аленка, отводя упавшую на лицо темную прядь волос. И таким законченно женским движением делает это она, так взросло прищуривает глубокие, карие глаза, что Виктор Степанович вновь долго и внимательно смотрит на дочь, рассеянно тыкая вилкой в пустую тарелку.

– Тебе картошки подложить? – спрашивает жена.

– Нет, я наелся, – не сразу отвечает Виктор Степанович, против своей воли подсчитывая разницу в возрасте между дочерью и Сережей Журавлевым. «Многовато, – думает он, – семь лет – многовато…»

III

Зоя Георгиевна не любила майонез. Именно поэтому домой она вернулась в десятом часу вечера – по всему городу искала сметану. Вернулась до предела усталая, но шумная и довольная.

– Севочка! Сева! – прокричала она из прихожей, – принимай скорее сумки и подай мне, пожалуйста, халат.

Сева, весь вечер терпеливо поджидавший супругу, досматривал спортивное обозрение, но на зов жены отреагировал мгновенно.

– Как я устала, Севочка, – пожаловалась Зоя Георгиевна, с блаженством высвобождая отекшие за день ноги из туфель на высоком каблуке и накидывая халат. – Ты даже представить не можешь.

– Я сейчас фрикадельки разогрею, – поспешил на кухню Сева. Зоя Георгиевна задержалась у трюмо, легонько взбила волосы, разгладила кожу под глазами и, покосившись на светящийся экран телевизора, тоже пошла на кухню.

Сева был невысок ростом, смотрел на супругу снизу вверх, отчего за толстыми стеклами очков его глаза приобретали наивно-глуповатое выражение, к которому Зоя Георгиевна давно привыкла.

– Дважды звонила Верочка, – сообщил Сева супруге.

– Да, – оживилась Зоя Георгиевна, – и что она говорит?

– Спрашивала тебя, – Сева накрывал на стол.

– А чего спрашивать-то? Давно надо было приехать сюда… Да, Севочка, поставь, пожалуйста, варить свеклу…

В это время в прихожей звучит мелодичный электрический звонок. Зоя Георгиевна, сделав знак мужу, сама идет отпирать.

– Верочка! – восклицает обрадованная Зоя Георгиевна. – А мы только что говорили о тебе.

– Значит, едем? – спрашивает Верочка, легко освобождаясь от тонкого плаща и бросая сумочку на телефонную полку.

– Конечно! И все решилось, представляешь, в самую последнюю минуту. Мы просто извелись, пока Виктор Степанович заказчиков уламывал: богатые нынче капризными стали…

Верочка выскочила из белых босоножек, мельком оглядела себя в трюмо и только после этого чмокнула тетку в щеку.

– Как там мать?

– Нормально.

– Не ворчала, что ты ей опять Валерку подбрасываешь?

– Ну да – не ворчала! – хмурит выщипанные брови Верочка. – Пыль до потолка была…

– Ничего, перебьется, – усмехается Зоя Георгиевна и, приобняв племянницу за талию, ведет ее на кухню.

– Я в двери, а Валерка – в рев, – жалуется Верочка, чувствуя себя легко и спокойно в уютной и тихой теткиной квартире.

– Заплакал?

– Ну, как нарочно… А она к нему не подходит.

– Ишь, ведь какая, – осуждающе кивает Зоя Георгиевна. – Вот всегда, всю жизнь такая была… Все у нее не как у людей.

Верочка в давнем негласном сговоре с теткой против своей матери, родной сестры Зои Георгиевны.

– Так я и ушла, а он плачет…

– Ничего страшного – поплачет, да перестанет… Севочка, – повернулась Зоя Георгиевна к мужу, – у тебя готово?

Страница 3