В тихом омуте… - стр. 17

Но приехала не Венька, приехал один из мальчиков – Марик.

Он заявился вечером, без предварительного звонка, с бутылкой вина и цветами – очень самоуверенно с его стороны. Я была наслышана о таких вот мужских штучках.

– Лучше бы водку принес, – вместо приветствия сказала я.

Марик растерялся:

– Сбегать, что ли?

– Сбегай.

Он развернулся на каблуках и как был – с цветами и вином – отправился за водкой. Я выиграла время, чтобы собраться с мыслями и оценить ситуацию. Конечно, это определенный жест, только вот чей – его самого или Веньки?

Я мельком взглянула на себя в зеркало – конечно же Веньки, она решила пожертвовать фигурой. Но нужно отдать должное, фигура была весьма привлекательной.

…Мы сидели на кухне битый час и пили водку. Но, несмотря на выпитые полбутылки, разговор не клеился – я слишком отвыкла от людей вообще и таких молодых – в частности. Марик рассказал дюжину анекдотов, из которых удачными были только два: какие-то уморительные истории из жизни узбекских аборигенов. Я ответила ему заезженными, пятилетней давности, киношно-постельными новостями.

А потом кончилась водка.

Мы оба были восхитительно трезвы.

– Ну? – спросила я. – Что дальше?

– Еще сбегать? – предложил он.

– Пожалуй, не надо. Ненавижу это делать на пьяную голову. Ты ведь за этим пришел? К малознакомой стареющей женщине на ночь глядя?

«Лихо», – одобрил меня мертвый Иван.

«Лихо, лихо», – одобрил меня уехавший Нимотси.

Марик неожиданно покраснел как мальчишка. «Мои мальчишки», – вспомнила я Веньку.

– Кофе хочешь? – спросила я.

– Да.

– Я сварю. – Мне вдруг понравилось амплуа проницательной стервы, выскочившее из меня, как черт из табакерки.

– Я помогу, – сорвался с места он.

В крошечной кухне, у крошечного столика нам обоим было тесно, то и дело мы задевали друг друга. Видно было, что он на что-то решается – во всяком случае, его нечаянные прикосновения стали более осмысленными.

«Давай-давай, – мысленно подбадривала я его. – Самое время коснуться губами моих волос. Вот только губы не забудь приоткрыть, иначе двойка по актерскому мастерству тебе обеспечена».

Он действительно коснулся губами моих волос, только забыл приоткрыть их.

Хреновый актер, что и требовалось доказать.

Я улыбнулась и опрокинула затылок ему в лицо. Марик обнял меня за плечи и опять прокололся – руки были легкими и равнодушными, в них не было тяжести желания. Но я-то знала, что она должна быть – Иван сам натаскивал меня на эти немудреные и требовательные мужские штучки.

Я не двигалась. Я была хладнокровна.

Я дождалась, пока сбежит кофе, чтобы дать возможность этому дурачку как-то выйти из ситуации. Марик с облегчением отстранился от меня и подхватил кофеварку.

– Убежал, – сокрушенно сказал он.

– Ну и черт с ним!

Теперь я нагло повернулась к нему лицом и нагло взяла его голову в свои ладони.

Я видела, как загнанными зверями метнулись его зрачки под приспущенными ресницами, как подобрался почуявший опасность рот. Только огромный лоб оставался безмятежным. Лоб мне нравился.

Я сосредоточилась на этом и поцеловала его в губы.

Он зажмурился – так сжимают веки начинающие самоубийцы, стоя на краешке крыши, – и нехотя ответил мне.

Я не выпускала его рот до тех пор, пока не почувствовала легкий привкус крови – должно быть, у него были слабые десны. Я не заметила даже, что он обнял меня, а когда поняла это – легко расстегнула его ремень.