В тени веков. Погребённые тайны. Том II - стр. 74

– Разве я похож на жалкого слабака, который сомневается сам в себе? – янтарноглазый вспыхнул, как разгоревшееся пламя, и дернулся вперед, но цепи не позволили как следует приподняться.

– Что ж, тогда приступим, – старший мастер кивнул братьям. – Но я предупредил.

Те принялись со знанием дела окуривать и опаивать Флаина, дабы он ничего не чувствовал, но все слышал и видел. Адепты цитадели не раз проделывали подготовку еще живых людей, и делали они это настолько умело, что вер-сигельт едва успевал уследить за каждым движением. Очень скоро Мелон ощутил, как в его голове рождается туман, комната вместе со всеми ее временными обитателями начала искажаться. Лучи пришли в движение и стали блуждать по телу, слепить, от чего глазам становилось невыносимо больно. Никогда прежде искатель не думал, что свет может причинять такую боль, быть чем-то, от чего хочется укрыться. Над ним нависла рука, крепко держащая изогнутый тонкий нож, и спустя секунду сквозь поволоку Флаин увидел, как лезвие коснулось его груди. С трудом приподняв отяжелевшую голову, он недолго наблюдал за тем, как преступившие все границы дозволенного люди избавляют его от ненужных проблем, пока бессилие не опрокинуло голову назад. Послышался сухой хруст – крепкое тело ломалось, как жалкая ветка, а неимоверная тяжесть придавила к столу. Затем комнату наполнили шелестящие голоса: мастера Двух Солнц стали неразборчиво наговаривать только им известные слова, будто зачитывая их со страниц древних сакральных фолиантов – настолько странно и причудливо звучала речь. В один миг Флаин решил, что жизнь покинула его: он перестал дышать, перед глазами поплыли образы прошлого, те самые, что давно растворились в веках, и от которых ничего не осталось на земле. Бледный свет прожигал насквозь, вытягивая остатки энергии, но грея плоть и заставляя кровь двигаться. Приверженцы лекарского искусства, отступившие от собственных клятв, точно впав в некий транс и ведомые какими-то силами, продолжали свое дело. Один из последователей открыл ларь и многозначительно посмотрел на главу, ожидая знака. Тот, наконец, извлек на свет еще горячее и бьющееся сердце, осторожно, но уверенно держа его, как саму большую ценность на свете. Кровь густо текла по рукам, перепачкала одежды, но это никого совсем не волновало, ведь сейчас успешно вершилось то, что до этого терпело крах. Прежде ни один не выдерживал даже и половины запретного действа, и все они умирали сразу, как их кожи касался нож. И дело обстояло не в незнании и неумении лекарей – в Двух Солнцах жили и работали на всеобщее благо только лучшие, и члены тайного братства не были исключением. Проблема заключалась в слабости тех, кого обманом приводили или приносили в подземные комнаты.

Едва сердце оказалось в руках главы, помощник сразу вытащил из ларца небольшой прозрачный камень, внутри которого давно застыли травы и выбитые на гранях раздробленные символы. Его тотчас же поместили в раскрытую грудь, занимая пустующее место. Кто-то из семерки быстро обошел алтарник, по очереди натирая кристаллы порошком, и лучи, как живые, вновь пришли в движение, стали множиться и тянуться к камням. Флаин лежал неподвижно и неотрывно, уже не боясь мертвого слепящего света, смотрел куда-то вверх – он словно видел то, чего нет и быть не может. Его лицо побледнело еще сильнее и тонкие губы лишились цвета.