В тени веков. Погребённые тайны. Том II - стр. 60
Вер-сигельт захлебывался собственный гневом, по его подбородку текла густая слюна, глаза бешено озирались, а кулаки то и дело обрушивались на все, что попадалось на глаза. Зеркальные Минареты, куда он вместе с Маир поспешил перенестись со злосчастного базара до того, как пожар полностью охватил конюшни, молчали. Наблюдали. Они вновь безразлично приняли в своих стенах самозваного хозяина, встретив все той же грузной угрюмостью и знакомой тишиной, которую в день возвращения прервал лишь на краткий миг серый всполох, сопровождаемый глухим рокотом, а после – пронзительным лязгом, словно загремело с десяток железных цепей. А теперь безмолвие и сумрачный покой нарушало безумство искателя, которое, казалось, не закончится. Однако спустя время, когда ярость все-таки ослабла, Флаин сделал последний круг по залу и остановился напротив окна. Ударив по железной узорчатой решетке настолько сильно, что та задрожала, он развернулся и припал к ней плечом.
– Мой господин, – позади раздался вкрадчивый, но ядовитый голос и послышалась тихая шаркающая поступь.
Жрица вышла из полумрака, медленно пересекла зал, тяжело передвигая ногами, и остановилась рядом с опрокинутым столом. Сейчас она выглядела изможденной, слабой и жалкой, казалось, очередной вдох станет последним, а уставшие и полные боли глаза навсегда накроет слепота, а после – тело обратится в пепел, коим оно должно было стать очень давно. Прижимая руку к животу в том самом месте, по которому прошелся ее же кинжал, Маир сгорбилась, превозмогая слабость и туман в голове, и рухнула на уцелевший стул. Вложив последние силы на спасение себя и хозяина, она опустошила, высушила, словно ручей, свое тело и дух, и тем самым едва не убила себя. Впервые. Будучи в плену забвения одного заклятия, когда часть нее оставалась пребывать в затмении на той стороне, жрица, превозмогая помутнение и охватившее ее помешательство, рискнула открыть воронку. Она знала, что получится, что они смогут сбежать, не дав огню сожрать их… Знала об этом так же, как уже знала теперь, что ее сил не хватит, чтобы быстро заживить рану, не говоря о собственном скором восстановлении.
– Исчезни, – сухо отрезал хозяин, глядя через пыльное стекло на сиротливые и суровые снежные просторы, окутанные полупрозрачным ледяным туманом. Но Маир-Тиа не собиралась отползать в свой угол, как змея, которой отрубили хвост.
– Белые бураны уже здесь. Нельзя выходить на дорогу, на сей раз это не просто непогода, а предостережение. Вам придется оставаться в Минаретах до того дня, когда они успокоятся. До тех пор, пока я… не наберусь сил и снова не нападу на след. А это случится, я видела…
– Тогда ты должна была видеть, как тот недоносок сбежит. Должна была видеть и наш провал! Не мой, а наш, и твоя вина слишком велика и обошлась дорогой ценой. Взгляни на себя, ничтожная тварь, – Флаин развернулся и уставился на жрицу свирепыми глазами, – все, что ты сейчас говоришь – пустой звук. В твоих словах, как и в руках, только слабость и бесполезность. Тот самый Кирт Тафлер, какой-то жалкий безродный молотобоец, смог дотянуться до тебя, и будь у него еще несколько секунд, то он бы снес твою поганую башку с плеч, а не просто ранил. И сейчас ты смеешь говорить о том, что что-то видела? Для того, чтобы знать о чем-то, что и так ясно, как день, мне не нужны твои видения, которые не стоят ничего.