В тени томагавка, или Русские в Новом Свете - стр. 9
– Чего это Павел несется как угорелый?
Денис взглянул на сына и заулыбался, обнажив ровные белые зубы.
– Не догадываешься?.. Если у Пашки так пятки сверкают от самой пристани, значит, «Казак» на подходе.
Едва он произнес это, как Павел прокричал:
– Крестный к нам в гости, папаша!
ГЛАВА 2
Иван Юрьев подошел к родному дому в сопровождении матросов, чьи спины сгибались под бременем тюков и бочек. Только он да шагавший рядом индеец были налегке. Ему, как владельцу и капитану корабля, по штату не полагалось поднимать вещей тяжелее курительной трубки и подзорной трубы, а гордый потомок сагаморов один намек на помощь в качестве носильщика принял за оскорбление.
На пороге Ивана поджидали сам хозяин, широкоплечий, высокий, с правильными чертами продолговатого лица, обрамленного густыми светлыми волосами; шестнадцатилетний кареглазый и темноволосый Павел, похожий на крестного, а значит, и на деда Антона; восьмилетние двойняшки Виктор и Дарья, пошедшие в круглолицую и светловолосую русскую бабку.
Едва Иван раскинул руки, как детишки, радостно гомоня, мигом оттянули ему шею. Засмущавшийся Павел неуклюже пожал крестному отцу руку и отступил в сторону.
– Ну, вот и свиделись, Ваня, – проговорил Денис, обнимая брата. В семье общались всегда только на русском. – Почитай, год тебя тут не было.
– Десять месяцев, если быть точным. Мои соболезнования. Услышал о кончине Анны, когда вернулся в Бостон из плаванья… Царствие ей Небесное!
– Только сейчас стал приходить в себя… На Анне весь дом держался, да и любил я покойницу. Если б не проклятая холера!..
Оба опустили глаза, помолчали.
– Жизнь продолжается, брат, – нарушил молчание Иван. – Анну не вернуть, а у тебя дети… Надо думать о будущем.
– Да, конечно, – вздохнул Денис. – Что ж это мы стоим на пороге?.. Зайдем в дом.
Он вопросительно посмотрел на индейца и повернулся к Ивану.
– Позже все объяснится, – проговорил тот и, взяв у матроса мешок, приказал команде:
– Снесите поклажу в сени, и марш отсюда!.. Разрешаю промочить глотки в ближней таверне, но что б никого потом не штормило… Боцман Хокинс – за старшего!
Широкоплечий курносый моряк с окровавленной повязкой на голове, ухмыляясь, заверил капитана:
– Я присмотрю за ребятками, сэр.
Освободившись от груза, повеселевшие моряки гурьбой высыпали на улицу.
Войдя в дом, Иван поднял глаза на святой угол, перекрестился и сел за дубовый стол, переживший все пограничные невзгоды. За столом этим он сиживал с пеленок, и, бывало, получал от отца по лбу деревянной ложкой за шалость. Обведя взглядом привычную обстановку – обширный очаг с котелками, самодельные лавки, занавески спален и прочее, – Иван встряхнул тяжелый холщовый мешок и скомандовал шутливо:
– Приготовиться к раздаче подарков!
Просиявшим от счастья двойняшкам достались красивые башмачки, детские вельветовые костюмчики, разные сласти и фрукты. Денис заполучил дорогой бархатный камзол, модную треуголку, ботфорты и большой кисет виргинского табаку. А потерявший дар речи крестник стал обладателем складной подзорной трубы и компаса.
Приподняв заметно похудевший мешок, Иван произнес:
– Тут кое-что осталось для Егора. Где он?
– Где ж ему быть, как не в лесах, – ответил Денис.
– С Мокасином?
– С его сбродом, будь уверен, – усмехнулся старший брат. – Торчит с индейцами днями и ночами, верховодит ими на пару с сахемом, стал похож на черта – так загорел и прокоптился!