В тени пирамид - стр. 18

– Мы согласились на ничью, – прокашлялся отец и быстро собрал шахматы. Он достал из буфета непочатую бутылку коньяка «Дюдоньон» и поставил три рюмки. Тут же оказалась и хрустальная пепельница.

– Странно, – удивился гость, – у белых было бесспорное преимущество.

– Что поделать, что поделать! – проронил отец и разлил напиток.

Визитёр вынул из портфеля два запечатанных конверта и, положив на столик, сказал:

– Клим Пантелеевич, несколько дней назад я вернулся из Казани. Елена Константиновна и Ксения чрезвычайно благодарны вам за отыскание убийцы Ивана Христофоровича и банкира Александрова. Они просили передать вам тысячу рублей. Во втором конверте – моя благодарность. В нём тоже тысяча рублей. Всё-таки вы рисковали жизнью.

– Помилуйте, Николай Христофорович, это лишнее.

– Но это ваш законный гонорар. К тому же деньги помогают чувствовать себя независимо. И чем их больше, тем меньше надобно прислушиваться к мнению посторонних. Так что не откажите в любезности принять от семьи Папасовых скромный знак уважения.

– Благодарю вас, – вымолвил Ардашев, убрав конверты в ящик буфета.

– Но, Клим Пантелеевич, это не единственная причина моего визита. Есть у меня к вам одно щепетильное дельце.

– Слушаю вас.

– Только наш разговор не должен выйти за стены этого дома до тех пор, пока моя проблема не прояснится.

– Не извольте сомневаться, – ответил выпускник университета, располагаясь напротив.

– Ардашевы всегда умели хранить тайны, – изрёк Пантелей Архипович и закурил чубук.

– С вашего позволения я тоже побалуюсь сигарой, – распечатывая манилу, выговорил купец.

– Конечно-конечно! Я люблю, когда в доме пахнет хорошим табаком. Сам вот пристрастился к турецкому.

Вошла Глафира с подносом. На столе появились три чашки ароматного кофе, сахарница и вазочка с конфектами фабрики Абрикосова.

– Предлагаю сначала отведать нашего скромного угощения и уж потом обсуждать все вопросы. Желаю всем здравствовать, – изрёк отставной полковник и опустошил рюмку.

– Прекрасная идея, – согласился гость и, едва пригубив спиртное, закурил кубинскую сигару.

Клим, попробовал коньяк, сделал несколько глотков кофе и тоже вынул из кожаного портсигара «Скобелевские».

Пантелей Архипович пыхнул чубуком и заметил:

– И всё-таки «Дюдоньон» – честный коньяк. В нём нет ни карамели, ни сахара.

– Верно подметили. Я очень его люблю, но «Харди», согласитесь, тоже не плох. Мне нравится его оттенки – от кофейного до цитрусового, – выпустив облачко сизого дыма, провещал купец. – Но это не главное. Меня беспокоит другой вопрос. – Гость достал из портфеля кожаную папку и раскрыл её. В ней лежал лист бумаги с изображением святого Себастьяна, пронзённого стрелами.

– О! Это тот самый рисунок, который недавно был похищен? – не удержался от вопроса бывший военный. – Читали, как же! Слава богу, нашёлся. Кто бы мог подумать! Первая скрипка в оркестре и помощник регента хора Казанского собора – вор.

– Вот об этом я и хотел бы поговорить.

– Не понимаю, что вас беспокоит. Работа великого мастера вернулась на прежнее место. Неприятности закончились, – улыбнулся молодой дипломат.

– Я сомневаюсь в её подлинности. Мне снова кажется, что это фальшивка.

– Позвольте тогда узнать, на чём основаны ваши подозрения?

Гость молча допил коньяк и, откинувшись на спинку кресла, изрёк: