В Стране Дремучих Трав - стр. 6

Да, надо зайти в соседнюю квартиру и передать его по назначению.

Я взял осторожно цветы. Чтобы вода стекла в кувшин, чуть-чуть встряхнул их. И… на белую скатерть из букета полетели два крошечных квадратика бумаги. Что это? С недоумением глядел я на них, рассматривая. На каждом крошечном листочке виднелись какие-то знаки. Письмо? Мне вспомнился вчерашний разговор под окном: «Несколько раз я вам писал длинные письма». – «Но я их не получала». – «Не решался…» – «Жду удивительных писем и… полевых цветов».

Вряд ли можно было и под лупой прочесть это письмо. Но, даже если бы у меня и была лупа, я не стал бы читать чужие письма. Я взял листочки и положил в спичечную коробку. Все это надо отдать…

В квартире Лены мне сказали, что она в институте. Оставить цветы? Но как сказать, объяснить – от кого? Что же делать с крошечными листочками? И я пошел в институт.

Незавидное дело – идти по незнакомому городу, держа в руке букет чужих цветов, расспрашивая прохожих, как лучше пройти к педагогическому институту, читать названия улиц и думать… о чужой любви.

Все чувства и мысли, вероятно, изложил Павлик на крошечных листочках. Как он это сделал? При помощи микрофотографии? Видно, немало труда потратил он, чтобы написать эти две записки, сфотографировать их, а при печатании – уменьшить. Будто бы слово, уменьшенное фотоаппаратом, зазвучит спокойнее и точнее… Пожалуй, в институте лучше передать это послание Павлу – тому, кто писал, а не Лене.

Я прошел через густой городской сад и вдруг в испуге остановился: мне показалось, что спичечная коробочка с микрописьмами вывалилась. Нет, вот она!

Наверное, всякий раз, когда Павел встречал Лену, им овладевали застенчивость и робость: создавался порог, который он не смел перешагнуть.

А вот и педагогический институт: большая дверь из черного дуба, на солнце блестят полированные медные ручки.

Я обстоятельно описал старику, сторожу института, все приметы того юноши, которого видел вчера вечером, но по этим приметам сторож не знал, какого Павла позвать.

Разве мало студентов, которых зовут Павлами, учится в институте? Еще минута – и я оказался бы в довольно смешном положении. Чего доброго, пять или десять юношей— и каждого зовут Павлом – окружили бы меня, а я протягивал бы всем им букет цветов. Что делать? И тогда я рассказал сторожу, что вчера вечером видел того Павла, который провожал студентку Лену до ее дома.

– A-а, Павла Белянкина, – протянул сторож.

Через минуту Павел стоял передо мной. Я представился. Юноша с недоумением посмотрел на меня.

– Вот ваш букет. Он случайно залетел ко мне в окно гостиницы. Простите, он немного завял…

Юноша неловко взял букет. Он был удивлен:

– Стоило ли беспокоиться? Цветы всегда вянут…

«Странно, – подумал я, – почему он не беспокоится о письме?»

Я протянул ему спичечную коробку:

– Вот ваши микрописьма.

– Что? Какие письма?

– В букете, который вы бросили в окно, были фотописьма.

– Фотописьма?.. Я не занимаюсь фотографией.

– Но ведь фотописьма были в вашем букете! Ваши фотописьма…

Лицо Павла стало злым. Черты его обострились. Я не увидел и следа вчерашнего смущения и робости. Он с подозрением посмотрел на меня.

– Не навязывайте, гражданин, мне чужие письма!

– Но ведь… ведь…

– Оставьте меня в покое! И знаете что… До свидания!