В ставке Гитлера. Воспоминания немецкого генерала. 1939-1945 - стр. 76
В середине ноября 1940 года Кейтелю и Йодлю предстояло впервые встретиться с главой итальянского Верховного командования маршалом Бадольо. Отдел «Л» должен был провести большую подготовительную работу, в том числе напечатать текст речи, написанной Йодлем. Ввиду многочисленных признаков опасности для стратегии стран оси в конце 1940 года мы сочли эту речь, мягко говоря, не слишком убедительной. В ней были все признаки принятия желаемого за действительное, например: «Война выиграна, проиграть ее уже невозможно, теперь ее надо просто довести до конца. Все, что нужно, – это заставить Англию осознать, что она проиграла эту войну». Гросс-адмирал Редер был гораздо ближе к истине, когда говорил Гитлеру в конце 1940 года:
«Военно-морской штаб рассматривает британский флот как решающий фактор для исхода войны; теперь его уже невозможно выгнать из Средиземного моря, что мы так часто предлагали. Вместо этого в Африке развивается сейчас наиболее опасная ситуация как для Германии, так и для Европы».
Первая германская акция в помощь Италии имела место в середине декабря 1940 года, когда в Южную Италию перебросили X воздушный корпус. В самом начале нового года события в Ливии и Греции заставили нас направить экспедиционный корпус Роммеля в Северную Африку и выделить значительные германские силы для участия в операции на Балканах. Что касается обоих диктаторов, то эта помощь неохотно им оказывалась и неохотно ими принималась. Месяцы ушли на дискуссию между Гитлером и Муссолини с одной стороны и Гитлером и командованием армией и люфтваффе – с другой, прежде чем появилось окончательное решение. Штаб ОКВ во всех этих делах ограничился исключительно ролью рабочего штаба; иначе говоря, его основная работа носила характер полу-военный-полуполитический: согласование взглядов наших друзей и союзников, что было особенно необходимо на Балканах. Кроме того, нам пришлось писать проекты приказов о вступлении в силу решений Гитлера, которые сами по себе полностью основывались на предложениях ОКХ, а мы должны были контролировать подготовку к различным операциям. Меня назначили вести переговоры с болгарским Генеральным штабом, и распоряжения, данные мне Гитлером, являются хорошей иллюстрацией его метода работы с нашими союзниками. В них говорилось:
«Я намереваюсь держать в своих руках общее руководство этой кампанией, включая определение целей для итальянских и венгерских вооруженных сил в рамках операции в целом. Наши требования должны быть представлены в форме, которая учитывает чувства наших союзников и оставляет открытой для итальянского и венгерского глав государств возможность представить себя своим народам и своим вооруженных силам самостоятельными военными руководителями. Главнокомандующие сухопутными войсками и люфтваффе пришлют мне наши требования по обеспечению согласованности боевых действий, и затем я передам их в личном послании дуче и регенту Хорти в виде предложений и пожеланий».
Еще даже до начала короткой кампании на Балканах, начавшейся 6 апреля, Гитлер и его ближайшее окружение не могли удержаться от вмешательства в армейские операции[119]. Их доводы всегда были одинаковыми. Показательны выдержки из дневниковых записей Гальдера 1941 года:
«5 апреля. (Относительно заботы Гитлера о чувствах венгров и итальянцев.) Итак, оперативное командование снова должно держаться за юбку политиков, и на сей раз это только вопрос преходящих политических проблем. Мы теряем необходимое четкое представление об операции, и нам грозит опасность проигрывать во множестве отдельные нескоординированные предприятия. Всегда одна и та же картина. Нужны крепкие нервы, чтобы выдержать это.