В Рим и обратно - стр. 36
– Amici, trattenete la polizia! Lasciate andare il russo…[24] Per favore! Боевое братство – дело святое. Со всей горячностью, на какую остались силы после потасовки, со сломанными рёбрами и отбитыми внутренностями, римляне бросились выполнять долг чести: предъявлять карабинерам травмы, рассказывать о вероломном нападении и всячески тормозить осмотр места происшествия, пока четверо их спасителей ни скрылись в тени древних стен.
На крошечной площади Pasquino c незапамятных времён жители Рима приобщались к изначальной публицистике: к античному торсу ремесленник по имени Паскуале лепил бумажки со стихами на тему актуальной политики. Власти срывали его сердитые обличения, зато сам жанр обессмертил имя автора: с тех пор кляузные сочинения принято называть пасквилями. Белый торс в нише стены стоит и по сей день: выщербленные бока, не разобрать черт лица. Но лучшие представители журналистской братии со всей Европы не минуют этого сакрального для себя места. В этот осенний вечер на белом торсе отражались блики мигающего аварийной сигнализацией автомобиля такси. Обогнав прихрамывающих усталых мужчин, шерп подскочила к окну водителя, просунула ему купюру в десять евро, что-то быстро проговорила. Возбуждённо выкрикнув «О, si»[25], тот выскочил из машины и открыл двери.
– Садитесь, ребята!.. На старт деньги я ему дала, доплатите потом.
– То есть как это, садитесь? Давай ты, подруга… Леди, лезь назад, то есть входи первая! – наперебой загалдели витязи в тельняшках.
– Слушайте меня, пожалуйста, – она положила ладошку на плечо одного из них, заговорила мягче, – мы впятером в машину не влезем. С ними шутки плохи, с карабинерами. Виноваты англичане, а свалят на русских. Политика. В таком виде по городу ходить – вычислят моментально. По тельняшкам.
– А вы как же? – настаивал тот, кто сделал нунчаки[26] из столбов ограды.
– Уйдём огородами, – улыбнулась она, – честное пионерское. Город мне знаком. Фонари под глазами вам ваши женщины замажут. В гостинице.
Трое богатырей пожали руку новому знакомому. Хлопать друг друга по плечу в этот раз было болезненно, но лица с синеватыми кровоподтёками осветили улыбки победителей. Отказать героям дня в том, чтобы снять их всех четверых в обнимку на фоне античного торса было невозможно. В тот момент, когда шерп, сдерживая смех, отдавала чудом не пострадавший смартфон лесорубу из славного города Кирова, тот удивлённо присвистнул:
– Это самое, извини, друг… Ты это! Лицо знакомое. Режиссёр! Да?
– Да, – сдался он. – Чего уж теперь. Сергей Беспалов.
– Ну, брат!.. Спасибо тебе. Такой фильм снял классный. А ты свой мужик, оказывается. И здесь этим козлам круто накостылял. Уважаю.
Приветственно помахав синьорине, таксист, очевидно, уже в красках проинформированный о международном мордобое у фонтана от коллег-извозчиков и из социальных сетей, резко взял с места. По круговому движению по крошечной площади имени справедливого ремесленника прочь из центра города. Теперь священный долг его, римлянина, помочь скрыться от неприятностей этим добрым смелым людям из далёкой страны медведей.
– Видал? – произнесла шерп, когда такси умчалось, – это твой зритель.
– Да я уж понял. А мы как, ты обещала, огородами к Котовскому?
– Переулками. Чай, не по лесу и горам в ночи, – глухо отозвалась она.