В плену искушения - стр. 27

В руках Маруся держала белоснежный сверток с красной лентой. Рус потянул, развязал бант, и сверток тут же превратился в прямоугольную тряпочку, а в одном углу завитушки темно-синим цветом с инициалами его имени.

— Это платок. Тот твой я совсем испортила, — будто извиняясь, проговорила Маруся, а потом, отведя взгляд, выдала: — Я сама вышивала. Пустяк. Но лучше твоего. Кровь на нем не отстиралась.

Что-то теплое и невероятно огромное расплескалось в груди у Рустама. И дышать тяжко. А нужно. Жизненно необходимо. 

А потому Рустам подтянул тонкое запястье к своим губам, прижался ртом к нежным, тонким пальчикам, которые сотворили вот такое чудо.

В том, что носовой платок — настоящее произведение искусства, Рустам не сомневался. Потому что все, к чему прикасалась Маруся, было прекрасным.

Рус это и собиралась сказать. Но за спиной, в распахнутую настежь дверь, ворвалась Милолика. Тут же набросилась на брата, обняла со спины и расхохоталась, когда тот что-то проворчал, не очень лестное и цензурное.

— Всем привет! Семен ждет! — оповестила Мила, а потом, поднырнув под руками Рустама, обняла и подругу и тут же заявила: — Ну вот. Букет шикарный! Умеешь же, когда приспичит, да, Русик? Оу, платочек! Это серьезно!

Рус, убрав платок во внутренний карман пиджака, взглянул на сестру. Хотел бы отшлепать сестру по мягкому месту, чтобы не лезла, куда не просят. Но Маруся рассмеялась в ответ на Милкины фразы.

А Рустаму очень уж нравился смех девчонки. И настроение вернулось к прежней позитивной отметке.

*** 

17. Глава 17

На улице Рус поздоровался с Семеном, но дверь придержал для Маруси именно в своей машине, а не тачки друга. Семен вскинул брови, нахмурился.

Рустам решил, что скрываться не будет. Но Милолика перехватила мужа, заболтала его, отвлекла. А тем временем Рус помог Марусе сесть в машину, ремнем пристегнул и потом только устроился за рулем.

Вечерний город подмигивал огнями. Рус немного поостыл и расслабился, управляя тачкой. И Маруся, кажется, тоже. Села удобнее, постукивала пальцами по коленке в ритм музыки, льющейся из динамиков.

И так приятно было на душе у Нагашева от того, что девчонка рядом, они едут в его клуб, а потом, если терпежа хватит, он ее так же домой и вернет.

А если не хватит, то увезет к себе.

Второй вариант был более предпочтителен. Да и слов Рустам на ветер не бросал. Предупредил ведь. Выходит, Маруся выбрала. Его.

На светофоре засмотрелся на волосы Маруси. Да, все еще короче, чем Рус хотел бы видеть у девушки. Но сегодня они были как-то интересно уложены. Рустаму нравилось.

Да ему все в ней нравилось. Без исключения!

— Зеленее не будет, — мягко усмехнулась Маруся и кивнула на лобовое стекло.

Рус словно очнулся от наваждения. Действительно, тормоз! Зеленый сигнал уже зажегся, а он, как баран, стоит и пялится на Марусю.

— Просто ты красивая, — словно обвиняя, проворчал Нагашев, и перехватил тонкую ладонь. 

Маруся уже начала привыкать, что Рустам целует ее руки, пальцы, запястья, ладонь. Перестала удивляться и не выдергивала руку, если вдруг она оказывалась в плену обжигающих прикосновений. Но Марусе нравилось то, как бережно смуглые пальцы удерживают ее руку.  И девушка решила, что хуже уже не будет: взяла и сцепила их руки в замок. Ее хрупкая ладошка тут же утонула в его смуглой. А Маруся принялась осторожно поглаживать кожу круговыми движениями.