В ожидании наследства. Страница из жизни Кости Бережкова - стр. 50

– Фея! Неземная фея! Так можно получить от вас слово, что вы остаетесь у меня? – спрашивал Караулов, ударяя себя в грудь кулаком. – Двести рублей в месяц, два бенефиса…

– Погодите, дайте подумать.

– Еще думать! Да воззрите вы на своих рабов-то, приниженных, коленопреклоненных, пред вами стоящих и ожидающих от вас милости!

– Встаньте, встаньте, господа. Нехорошо. Могут лакеи войти. Сейчас ужин подавать начнут.

– Не встанем, пока не услышим милостивого решения. Не вставайте, Константин Павлыч.

Костя потянулся к руке Надежды Ларионовны. Та ударила его ладонью по лбу. Шлимович засмеялся.

– Все стерплю, согласись только, – просил Костя.

– Надежда Ларионовна, согласитесь, – повторял Караулов. – Адольф Васильич, просите и вы.

– Вставайте. Я после ужина скажу вам ответ, – пробормотала Надежда Ларионовна.

Костя и Караулов поднялись с колен.

– Тяжелая вы, барынька, тяжелая, – говорил Караулов.

– Врете вы. Во мне и трех пудов нет, – отшучивалась Надежда Ларионовна.

Подали ужин. Когда было выпито еще по две-три рюмки, Шлимович тронул Недежду Ларионовну за руку и сказал:

– Мой совет вам, мадемуазель Люлина, – оставаться. Всякая птичка делает себе гнездо. Что хорошего, если сегодня здесь, завтра там?..

– Браво, браво, Адольф Васильич! – раздался голос Кости.

– Слышите, как умные-то люди рассуждают! – кивнул Караулов на Шлимовича.

– Как хотите, – продолжал тот, – а лучше Петербурга города не найти. В Петербург-то из провинции люди как стремятся, а вы хотите ехать в провинцию.

– Верно, верно, Адольф Васильич.

В двери кабинета раздался стук. Кто-то спрашивал басом:

– Можно войти?

Караулов вскочил с места и отворил дверь. На пороге стоял толстый интендантский чиновник и говорил:

– Простите, господа, но не могу удержаться, дабы еще раз не преклонить головы перед звездой первой величины и не отдать должную дань искусству. Можно войти?

– Милости просим, – отвечал Караулов.

– Еще раз простите, господа. Может быть, это и дерзость так врываться, но не утерпел. Мадемуазель Люлина! Вы прощаете? – обратился он к Надежде Ларионовне.

– Очень рада. Прошу покорно, – отвечала та.

– Я, господа, с приношением. С пустыми руками входить в храм феи считаю неприличным, – продолжал интендантский чиновник и, обратясь к стоящему сзади него лакею, сказал: – Вноси!

Лакей внес поднос с тремя бутылками шампанского.

– С какой же это стати? Зачем? Мы и сами в состоянии… – заговорил было Костя, но Караулов дернул его за рукав.

– Откупоривай! – махнул лакею интендантский чиновник.

Хлопнула пробка.

– Полковник! – воскликнул Караулов. – Вы совсем кстати. Присоедините свою просьбу к нашим просьбам и умолите фею, чтобы она нас не покидала. Мадемуазель Люлина хочет ехать в провинцию.

– В провинцию? Что за вздор! Только что мы открыли на горизонте звезду первой величины, и эта звезда хочет исчезать? Не пустим, не пустим. Ляжем на рельсы железной дороги и загородим путь. Господа! За здоровье звезды первой величины!

– Ура! – заорал Караулов.

– Нет, нет, мы вас не выпустим, покуда не отпразднуем вашего бенефиса, – продолжал интендантский чиновник, чокаясь с Надеждой Ларионовной. – В бенефис ваш мы должны вас оценить по достоинству, воздать должное должному и тогда с Богом… Как ехать, когда я уже подписку на подарок начал!.. Не пустим, не пустим…