В опасной игре поневоле - стр. 17
– Зря ты так, – мямлит Феликс Люхтер, заполняя паузу. – Зря…
– А ты почем знаешь? – огрызается вдруг Никита. – Ты что, адвокат?
– Я? – пугается Феликс. – Я – нет!
Он выуживает несвежий носовой платок и, сняв очки, начинает в который раз протирать стекла.
Вечером Никита снова звонит в Москву. На этот раз Замараев сам снимает трубку.
– Я хочу выйти отсюда, – говорит Никита. – Шевелись, жопа!
– Старичок! – обрадовался Александр Вазгенович. – Рад слышать тебя! Ты как там?
– У меня нет денег с тобой сюсюкать, старичок. Ты когда внесешь за меня залог? Или хочешь, чтобы я тебя назвал?
– Никита, ради Бога! Ты хоть думай, откуда ты звонишь! Тебя же могут услышать. Поверь, я делаю все возможное, мне тут обещали…
– Смотри, допрыгаешься! – пообещал Никита. – Позвоню через неделю, в это же время. Сделай же, сука, наконец, что-нибудь!
Никита играл в шахматы весьма хило, но Исмет Тара – еще хуже. Много же усилий приходилось предпринимать Никите, чтобы все время проигрывать. Только однажды, задумавшись, он нечаянно выиграл у Исмета. И что же – пришлось долго-долго его утешать.
– Я знаю, что играю плохо, очень плохо, – сказал тогда Исмет. – Но я люблю играть только с теми, кто хуже меня.
Они встречались за шахматами почти каждый вечер, Никита радовался возможности поговорить по-русски. Шахматные сражения происходили, как правило, на территории Исмета. По размерам комната последнего идентична Никитиной, однако отличалась тем, что была буквально заставлена стеллажами с дорогой аппаратурой, со шмотками от всяких известных кутюрье, имелся там также электрокамин, мягкий ковер на полу и огромный аквариум с яркими желто-синими рыбками. Вся эта тюремная роскошь была в порядке вещей, поскольку денег у скромного косовского албанца водилось без счета. В тюрьме все знали, что Исмет Тара – наркобарон, что он задержан при попытке ввезти в страну контейнер кокаина. Никто, правда, не знал, сколько зелья он утерял в результате успешной полицейской акции.
– Э, не спрашивай, – печально вздыхал он, когда Никита Фомин изредка принимался выпытывать у него эту тайну.
– Килограмм сто?
– Э-э-э…
– Ну, что, тонну?
– Э-эх… – вздыхал Исмет, давая понять, что, мол, какая там тонна, нет, все гораздо хуже.
– Неужели десять тонн? – досаждал Никита, в душе совершенно уже не веря и откровенно развлекаясь.
– Э… – только и произносил Исмет.
В комнате помимо обоих шахматистов присутствовали обычно телохранители наркобарона – чернокожий накачанный парень по прозвищу Бади и двое молодых, отчаянного вида соплеменников Исмета.
Однажды так получилось, что честолюбивый Бади из чувства соперничества чем-то задел Фомина, и тот, не задумывась, провел болевой прием. Это, конечно, произвело впечатление. Но Никита посчитал, что этого мало. С назидательной целью он вознамерился продемонстрировать свое владение техникой, и все с восторгом согласились. Для этого потребовалось организовать постановку.
Фомин уселся в кресло посреди комнаты, и трое телохранителей окружили его, причем Бади и один из молодых косоваров, став по бокам, целились в Никиту из игрушечных дуэльных пистолетов, которыми в другое время все, кому не лень, кололи орехи. Второй же молодой косовар с увесистой палкой навис над его затылком. Исмет Тара в качестве рефери и единственного зрителя занял место в углу.