В огне повенчанные - стр. 57
– Связь сматывать будем, товарищ лейтенант? – спросил сержант.
– Некогда. Конец кабеля спрячьте в кусты!
Рядом с Казариновым, окружив его кольцом, стояли Иванников, Солдаткин, Хусаинов, сержант Плужников, три бойца из боевого охранения и связисты.
– Все в сборе?
– Все, – ответил сержант-связист.
Казаринов взглянул на часы. Половила второго. Близился рассвет.
– Здóрово, товарищ лейтенант! – прокашлявшись от глубокой затяжки самосадом, проговорил Иванников.
– Что здорово?
– Отмолотились за двадцать минут.
– Не обольщайтесь. Это пока цветики. А сейчас запомните: пункт сбора полка – опушка леса, что севернее деревни Высочаны. Будем двигаться лесом. Если попадем в ловушку – отстреливаться до последнего патрона! Моим заместителем назначаю Иванникова. – Казаринов посмотрел в сторону Иванникова, который от такого доверия смутился: в группе был сержант. – Ясно, Иванников?
– Ясно, товарищ лейтенант.
Не успела группа Казаринова пройти и километра по лесной дороге, по которой она час назад двигалась к аэродрому, как где-то впереди и справа, казалось, совсем близко, начали рваться тяжелые бомбы.
– Бросают на наших батарейцев, сволочи. – Казаринов дал знак всем остановиться.
А вскоре цепочка бойцов, впереди которой шел Григорий, свернула с наезженной лесной дороги влево и тропинкой двинулась на северо-восток, туда, где, по расчетам лейтенанта, километрах в десяти от аэродрома должна была находиться деревня Высочаны.
Глава XI
Не успел Дмитрий Александрович переступить порог квартиры и снять плащ, как Фрося с бумажкой в руках принялась перечислять фамилии тех, кто в течение дня звонил академику.
Казаринов молча кивал головой.
– Еще кто?
– Орлов.
– Какой Орлов?
– Не сказал. Сказал только фамилию.
– Кто еще?
– Толоконников из Ленинграда.
– Этому отвечу завтра письмом. Все?
– Еще Дроздов. Три раза звонил.
– Дроздов? Подождет! Прочитаю не раньше октября. Так и скажи этому водолею, если будет звонить. – Снимая ботинки, Дмитрий Александрович продолжал бранить доцента Дроздова, который две недели назад упросил академика неофициально, по-товарищески, не оговаривая сроков, просмотреть его диссертацию, но при этом не сказал, что она в двух объемистых томах. – Больше никто не звонил?
– Еще этот самый… генерал Сбоев.
– Сбоев?! Володька?.. Уже генерал? Вот чертяка! И что же он сказал?
– Сказал, что хочет повидать вас. Дело-то уж больно важное. Свой телефон оставил, позвонить просил.
– Эх, Володя, Володя, – тяжело вздохнул Казаринов. – Жаль, отец не дожил до твоего генеральского звания.
Дмитрий Александрович прошел в кабинет и позвонил Сбоеву. Телефонную трубку взял дежурный по штабу. Представившись, фамилию свою он произнес скороговоркой, что разобрать было трудно. Однако, услышав фамилию Казаринова, дежурный сразу оживился и соединил Дмитрия Александровича со своим начальником.
Голос у генерала Сбоева, как и у отца, был грудной, раскатистый. Шесть лет назад, при последней встрече на даче у Казаринова, Владимир Сбоев был еще майором. Весь вечер он, горячась, доказывал: летчиком нужно родиться.
– Разрешите доложить, товарищ генерал: на проводе академик Казаринов.
Не скрывая волнения, Сбоев сказал, что сейчас у него идет важное совещание и что, если можно, он очень хотел бы повидаться с Дмитрием Александровичем, и как можно быстрее.