В огне повенчанные - стр. 4
– А иву в нашем саду? Смотри, какая она высокая. В целой деревне нет ей равных по высоте.
Напрягая зрение, Григорий долго всматривался в даль, где на двух холмах, прогибаясь в середине, растянулась Галинина деревня.
– Подожди, подожди… – Григорий крепко сжал руку Галины. – Неужели это наша ива? Никогда не думал, что ее можно увидеть отсюда.
– Дедушка говорил, что ей уже полтораста лет. А посадил ее дед моего деда.
Григорий еще с минуту постоял, глядя вдаль, потом обнял Галину, и они пошли в сторону пристани, где лениво покачивались на волнах моторные лодки и старенький прогулочный катер ждал очередных пассажиров.
– Знаешь, Галчонок, о чем я сейчас подумал? – рассеянно спросил Григорий.
– О чем? – Перекусывая зубами крепкую былинку, Галина снизу вверх смотрела на Григория.
– А ведь здорово, что мы родились с тобой в семнадцатом году! А я-то, я-то… Ты только вдумайся: надо же так подгадать, чтобы день рождения отмечать седьмого ноября?!
Из-за темного железнодорожного моста, перекинутого через Днепр, показалась огромная труба большого белого парохода, который тут же, как только нависший над ним железный скелет моста остался позади, протяжно и хрипло прогудел, и в этом гудке Галине послышалось радостно-трубное: «Про-нес-ло…»
– Сегодня, Гришенька, ты сплошная мелодрама. Таким я тебя еще не видела. Уж не закат ли вечерний на тебя так влияет?
– Нет, не закат.
– А что же?
– То, что в тебе забилось второе, маленькое сердце. Тебе этого не понять. Вы, медики, грубые материалисты. А у меня сейчас на душе такое умиротворение, что дьявольски хочется помечтать.
– О чем?
– О жизни. Ну вот, например, через неделю увезу я тебя к самой границе и начнется у тебя новая жизнь. Жизнь гарнизонной жены. – Григорий перевел взгляд на Галину, и выражение лица его из мечтательно-рассеянного стало озабоченным. – Перед отпуском я разговаривал с командиром полка. Он обещал пристроить тебя в нашу санчасть. Вначале поработаешь старшей медицинской сестрой, потом, через годик, наш военфельдшер капитан Артюхин должен уходить в запас. Будешь стараться – аттестуют на его место тебя.
– Боюсь я чего-то, Гриша… – Галина зябко поежилась и прильнула к плечу Григория.
– Чего бояться-то? С твоим-то дипломом? Сам профессор Бережной хвалил твои золотые руки.
Набежавший с Днепра холодный ветерок нагнал на оголенные руки Галины пупырчатые мурашки.
– В самих словах «гарнизонная жена» есть что-то непонятное для меня, даже чуть-чуть вульгарное. Чужое что-то в них есть, суровое, даже пугает…
– Об этом, Галчонок, говорить поздно. Ты уже жена военного и скоро будешь матерью ребенка, у которого отец – военный. Вот так-то, малыш! Мой дедушка в таких случаях говаривал: финита ля комедиа!.. – Григорий ласково потрепал щеку Галины.
Они подошли к пристани, купили в фанерной будке билет на катер и в ожидании очередного рейса прошли на старенький деревянный пирс, на дубовые сваи которого налипли темно-зеленые космы водорослей. Остановились у самой кромки. О замшелые сваи равномерно и всякий раз с задавленным шлепком бились волны. Оборвавшийся разговор посеял в душах Галины и Григория печальную недоговоренность, похожую на начало маленькой размолвки. Облокотясь на расшатанные перила, Галина молчала и рассеянно глядела в сторону противоположного берега.