В лабиринте версий - стр. 12
– любой, даже самый искусный преступник может быть признан статистически виновным, что значительно увеличивает вероятность его наказания.
Другой проблемой является исполнение наказания. Так один и тот же тюремный срок для врача, работника торговли, беспредельщика или профессионального уголовника на деле оказывается совершенно различным наказанием, как несравнимой является служба в армии призывника, офицера и генерала.
Учитывая эту особенность, для заправил преступного мира применяется процедура уравнивания, заключающаяся в опущении или принудительном анальном сексе с преступником в пассивной роли. Процедура записывается на видео и демонстрируется в местах заключения.
– Но это же дико! – воскликнул в благородном негодовании Трубопроводов.
– Вот что дико, – ответил Ты и весьма похоже изобразил рассерженную обезьяну.
Машина остановилась возле гостиницы. Расплатившись, Ты отпустил такси.
– На квартиру поедем на метро. Любой таксист обязательно тебя заложит, – объяснил он Трубопроводову.
До полудня оставалось чуть больше 20 минут.
– Ты что делаешь! – завопил Ты, когда Трубопроводов принялся лихорадочно собирать чемодан.
– Собираюсь.
– Никакого шмотья. Пусть думают, что ты сюда еще вернешься. Только деньги и документы. И забудь, что ты в розыске. Большинство преступников попадаются, когда начинают паниковать. Ничего, сегодня перекантуешься на конспиративной квартире, а завтра запишем тебя на курсы акушеров.
– Какие нахрен курсы! – ошалел Трубопроводов.
– Думаешь, тебя кто-то будет искать на акушерских курсах? Ты хоть раз слышал, чтобы кого-то арестовали на курсах акушеров?
В поезде метро Трубопроводов немного успокоился. Несмотря на то, что часы показывали час дня, на него никто не обращал внимания. Все были заняты своими маленькими делами, и до объявленного в розыск первопроходца никому не было дела.
Конспиративная квартира оказалась не квартирой, а только комнатой в коммуналке на первом этаже с общим сортиром, кухней и душем. Комната была маленькой, а окно выходило во двор, где под самым окном стояла лавочка.
– Поживи пока здесь, – весело сказал Ты, – а там что-нибудь придумаем. Ладно, не буду надоедать. Пока.
Оставшись один, Трубопроводов лег на кровать. Спать не хотелось. К тому же на лавочке за окном громко бубнили местные грымзы.
Думаю, что святая инквизиция, царская охранка, ВЧК, НКВД и гестапо потеряли в изобретателе лавочек под окнами ценнейшего кадра, который, будь у него возможность, изобрел бы еще не одну не менее изощренную пытку.
Мой дорогой читатель, если у тебя есть враг, заслуживающий того, чтобы оказаться в аду при жизни, сделай так, чтобы под окном у него появилась лавочка, и уверяю тебя, после этого любой Освенцим покажется ему раем.
Пытка лавочкой похожа на одну из тех пыток, которые на первый взгляд могут показаться ерундой, шалостью, тогда как на деле… С лавочкой под окнами может сравниться только тихая, немного даже приятная мелодия, звучащая по 24 часа в сутки в одиночной камере или капающая по капле на голову через равные промежутки времени вода.
Экзекуцию начинают обычно старые грымзы, которым не спится уже с пяти часов утра. На улицу они выползают к шести, усаживаются на лавочку и начинают своими мерзкими голосами мусолить содержание какого-нибудь сериала, перемывать кости властям, или поливать грязью соседей.