В чужой игре - стр. 17

– Без проблем, – успокоил его Матрос. – Уберем завтра.

– У меня мать приезжают…

– Говорю, приберемся, – заверил его Матрос.

Проговорил и направился с пакетом на кухню, по-прежнему чувствуя на себе тяжелый Вовочкин взгляд. Оставалось напоить его водкой и послушать, как он запоет.

Для удобства они уселись на кухне. Рядом вода, плита, холодильник. Да и стол в зале порядком загроможден. Убраться бы надо, но некогда. Каждую ночь они бегают, а днем отсыпаются, словно семейство кошачьих. Куда «штурвальный» повернет – туда и остальные, как утята за уткой.

Вовочкин папа, бывало, как начнет нарезать круги по Сосновке, так и бегает, задрав рога, пока не рухнет в бессилии. Одно слово – Скакунок! Вовочка от него сильно отличается. Он его превзошел.

Шайка сидела за столом, в помещении вился плотный дым. Выпили. Закусили. Повторили. Сам собой возник разговор. Вначале осторожный – не разбудить бы соседей, не навести бы людей на дурные мысли. Потом разговорились. Кто они такие, соседи?! Пусть себе спят, поскольку это не их дело!

И парни старались. Молодость так и перла из них. Одному лишь Матросу за сорок. Маленький, метр с шапкой, но зато умный и опытный. Потому Вовочка и приглядывает за ним. Не смотрит – душу выворачивает наизнанку. Это он так на характер действует.

– Слушай сюда, Кочан, – не выдержал Матрос. – Что ты все пялишься? Может, я у тебя занял и забыл? Ты скажи, не стесняйся.

Вовочка натянуто улыбнулся: «Чует, падла, грешок за собой…»

– Чё молчишь? – заводился Матрос. – Ответь людям! – Простуженный голос рокотал в груди.

Вовочка задумался. Интересно ставит вопрос крылатый. Получается, все здесь люди, а Кочан – никто. Один против всех. Поэтому Вовочка молча выпил внушительную стопку водки и запил пивом, не закусывая. И тут его повело.

– Может, сам объяснишь, крылатый?

Вовочка сказал то, что думал. Матрос считал себя чуть ли не вором в законе – значит, крылатый и есть.

– Куда баллоны катишь?..

Матрос откинулся к стене, сунул руку в карман брюк, однако пальцы застряли внутри. Не вынуть нож с выкидным лезвием – для этого вначале подняться надо.

Он вскинулся было кверху, но Садовский, сидя, тут же щелкнул его кулаком в лоб. Голова у Матроса стукнулась о бетонную стену, тело поехало книзу. Садовский вскочил и добавил еще раз. По отвислым губам.

Вову схватили под руки, но тот и не думал вырываться. Высвободил руки и присел к столу с довольным видом. Кто теперь у них самый крутой? Похоже – Кочан. Все стальные отойдут под него. В том числе и Бушуев Василий Андреевич, по кличке Матрос. Не очень-то он теперь походит на главаря.

Матроса под руки отвели в спальню, уложили на диван. В кармане у него обнаружился складной нож с выкидным лезвием. Конькова трясло: в его квартире могло случиться смертоубийство – это он ребрами чуял.

Представив залитые кровью обои, Жеребец содрогнулся. Зря связался с Матросом и со всеми остальными, и назад теперь не шагнуть – слишком увяз.

А Вовочке хоть бы хны. Не тревожат его воспоминания о безоблачном прошлом. Может, таким и родился, с насквозь истлевшей душой.

– У меня к вам серьезный базар, – проговорил Садовский. – Этот пусть спит там, а мы должны решить.

Коньков с Вагиным настроились слушать.

– Короче, – продолжил Вовочка. – Мне этот гад вот где сидит!