В центре Нигде - стр. 21
Исраэль положил книги, попросил обращаться к нему в случае необходимости и оставил меня одну. За окном шуршал дождь, в библиотеке пахло травами и чаем, а впереди ждала уйма работы. К тому же я помнила о ночных видениях. И об образе отца, просившего торопиться. Время. Торопись. Какое время? Куда торопиться? Что нужно сделать? Что произойдет? Мои участившиеся кошмары. Вспыхнувшее зеркало. Странная девушка. Недоговаривающий Исраэль (появившийся точно из неоткуда).
Первым делом ознакомилась с оставленной частью письма. Помимо упомянутого списка литературы не было ничего. Никакой приписки, пояснения или инструкции: что нужно делать, что искать, на что обращать внимание; а потому я просто бросилась с головой в изучение книг. Раскрыла толстую тетрадь для пометок, достала набор перьевых ручек, распахнула первый томик: под синей обложкой с инкрустацией таился текст на невиданном мне языке. От отчаяния хотелось заскулить; отложила книгу в сторону, притянула другую – сборник статей на латинском, – и это уже стало чуть более читабельным.
Что-то по типу бестиария. Разве что вместо зверей – фантастические существа всех мастей и иерархий. Следующая книга – рассуждения мыслителей многих веков о пустоте и ее природе. Все тот же Вакуум, о котором так много размышлял отец; пространство, отделяющее мир человека от мира потустороннего, в котором ничего не существует кроме тьмы и мрака.
Это было сродни поискам слепого: я пробегала глазами по страницам, выискивали пометки или какие-нибудь выделения. Отец любил оставлять в книгах небольшие клочки бумаги со своими записями… Но ничего не было. Абсолютно ничего. Я узнавала новую информацию, погружалась в теории и мифы, но не находила ответов.
Это ведь не мог быть список с посылом "Почитай, дочь, на досуге, пока я в отъезде! Развлеки себя историями о пожирающих тело и плоть монстрах, и об Апокалипсисе, что придет из пустоты, коль будет испит до дна сосуд без судьбы!"
Пытаясь разобраться в сумасшедших текстах, главное самой не сойти с ума.
– Оу… – внезапный голос вывел меня из оцепенения; я подняла голову и увидела мужчину с книгой, замершего в проходе к этому укромному уголку. – Не ожидал здесь кого-то увидеть; видите ли, обычно этот стол закреплен за мной.
– Вероятно не сегодня; но если Вам крайне принципиально… – я хотела было подняться, но, почему-то смутившись от испытующего взгляда незнакомца, надела маску безразличия и легкого пренебрежения. – Впрочем, меня проводили за этот стол и, как видите, я работаю, а потому не смогу его освободить.
Мужчина улыбнулся, а я отметила про себя, что лицо его казалось смутно знакомым.
Прямой нос с небольшой горбинкой. Темные брови. Удлиненная ухоженная щетина. Глаза… Не голубые, нет; очень светлого, точно светящегося изнутри оттенка – словно в мутной дымке, – пронзительные и завораживающие. И в них – ни то усталость, ни то хитрый огонь. Чуть вьющиеся темные волосы уложены назад; одна прядь выбилась и упала на лоб, через который пролегли несколько неглубоких мимических морщин. Прикинуть даже предположительно возраст – проблематично; полагаю, ему было около тридцати пяти – сорока. Широкоплеч. Прямая аристократическая осанка. Одет в добротный костюм. Через руку перекинуто серо-зеленое пальто.