Уйти красиво и с деньгами - стр. 36
– Вот видишь, Лиза, какую непростительную ошибку ты совершила, – недовольно сказала она. – Теперь не расхлебаешь! Глупый магазинщик! Бог знает что обо мне подумал.
– Он подумал, что вы эту шпильку стащили и теперь хотите за возврат получить побольше денег, – беспечно предположила Лиза. – Кстати, сколько нам на самом деле могли бы дать?
К Лизе вернулась веселость: она сумела-таки узнать о ночной находке самое главное. Теперь можно и дальше расследовать эту историю со склепом и террористами. Может получиться совсем как в Володькиных книжках про Шерлока Холмса и других молодцов-сыщиков! Правда, по законам этих книжек Зося, потеряв шпильку в опасном месте, должна была впасть в панику и спешно покинуть Нетск. Вот тогда-то Ваня с Володькой могли прибыть на ее квартиру и найти гору новых улик. Например, обрывки лент и кружев в беспорядочно выдвинутых ящиках комода – верное свидетельство смятения и нечистой совести. А где-нибудь под шкафом обязательно лежала бы загадочная записка, подписанная одними инициалами!
Впрочем, такая записка должна была валяться уже на ступеньках склепа, но ее почему-то там не было.
Также не было слышно, что Зося Пшежецкая куда-то подалась из города. Запутанное дело…
Тетя Анюта шла рядом и кипятилась:
– Лиза, молчи, молчи! У тебя что ни слово, то кошмар! Как только поворачивается язык лепетать, что меня приняли за шантажистку? Это чудовищно!
И она в гневе тыкала костяным острием зонтика в знойное марево, которое колыхалось над головой.
– Почему чудовищно? – удивлялась Лиза. – Было бы только справедливо заплатить нам за возврат ценной вещи. Тем более что шпильки парные, а потерять что-то одно из пары – значит потерять, по сути, и другое. Вспомните, как вы куда-то дели сережку с камеей? Ее так и не нашли. А вторая сережка валяется где-то до сих пор, и носить ее нельзя.
– Лиза, это несравнимо. И перестань во весь голос болтать на улице! Так только бабы-торговки поступают. Иди молча и продумывай свое поведение. Оно непростительно глупое. И, боже, не горбись так!
В сердцах Анна Терентьевна легонько стукнула племянницу ридикюлем по лопаткам. Это стало возможным, потому что они свернули с нарядного Нового бульвара, где стоял магазин Натансона, и углубились в тихий невзрачный переулок. Тут не было ни души. Обыватели попрятались от жары, и даже все ставни на солнечной стороне были прикрыты. Только в тени одного парадного крыльца валялась, откинув длинные седые ноги, какая-то собака. Собака вывалила длиннейший язык, который дрожал от частого дыхания, и с прищуром наблюдала за воспитанием девицы из приличной семьи. Воспитание было вполне гуманным: ведь в Павловском институте за понурые плечи и непрямой стан пребольно щелкали линейкой.
Лиза ничуть не огорчилась, получив по спине ридикюлем. Можно и потерпеть! Зато тетка оказалась послушным орудием Лизиных замыслов и потащилась к Натансону. Взрослая жизнь, к которой Лиза отныне принадлежала и которая до сих пор лишь душила ее тугими воротниками и утеснительными правилами, оказалась не так уж хитро устроена. Эта жизнь поддавалась, впускала в себя, принимала за чистую монету Лизины уловки, и от этого делалось легко и весело.
Лиза снова подала голос:
– Нет, тетя, все-таки согласитесь, это совсем не глупая мысль – попробовать всучить Зосе Пшежецкой потерянную шпильку за хорошие деньги.