Увидимся в Новом свете - стр. 36
– Запеканку? – меня еще не отпустило, и тролить друг друга у нас было чем-то вроде десерта.
– Не смешно. Ты права, нужно придумать, что делать дальше. Жизнь здесь, с этими святошами, – она указала на людей, которых много было на улице, и все суетно что-то делали. – Это не долго продлится. Скоро они начнут сходить с ума и развлекаться охотой на на ведьм.
– Аминь, ты вернулась! – я присела рядом с ней. – Я это говорю тебе уже несколько дней, а ты как припадочная, улыбаешься и никак не соберешься.
– Да, я была в состоянии эйфории.
– Давай, рассказывай, что можно запланировать здесь, чтобы не умереть в первый день миссии?
– Джеймстаун далеко, да и там через год будет нападение индейцев, и планировать там что-то серьезное глупо, потому что мы с тобой не сможем жить в месте, где начинает процветать рабство.
– А если нам серьезно заняться картошкой? Ну, прямо в серьезных масштабах, и продавать ее в Англию, и куда еще отсюда уходят корабли?
– Нам негоже здесь оставаться больше года, поэтому, даже и не знаю.
– Может, тогда, подальше от океана? Податься вглубь материка.
– Там французские колонии, Элиза, а мы с тобой «же не парле па франсе».
– Слушай, а Аляска? – я вдруг вспомнила, что изначально Аляска была Российской.
– Да, лет через двадцать, говорят, туда доедет Дежнёв, и да, ее начнут осваивать. Но это не точно. А пока там алеуты, мороз и белые медведи.
– А Россия? Что там сейчас?
– А там сейчас первый Романов – Михаил Федорович, но через шесть лет он умрет.
– Блин, ну, предложи что-нибудь сама?
– Капитан отправится примерно через пару дней, но он не сразу в Англию, думаю, сейчас он планирует отправиться за рабами, ну, знаешь, возьмет за перевозку, и на эти деньги купит своих, продаст в Америке потом. Я у него в каюте была, помнишь?
– Ну, поздно уже поняла, а то бы привязала тебя к себе.
– Короче, проехали, но там, рядом с картами лежали два пухлых пакета. Я думала там деньги, – она говорила, и ей, судя по всему было стыдно за свои действия.
– Святые чипсы, и ты хотела своровать деньги?
– Нет, я посмотреть хотела, а там паспорта, ну, документы на умерших мужчин. В одной пачке на солдат, во второй на членов команды. Значит, он планировал отправить их куда-то в канцелярию, или еще где тут у них выдают свидетельства о смерти.
– «Планировал»? Почему ты говоришь в прошедшем времени, – я наклонила голову и смотрела на нее внимательно.
– Ну, он и отправил, – она оттянула ворот рубашки и полезла рукой под корсет. – В общем, пенсию получат не все. Некоторые остались типа живы, – она отдала мне пачку желтых бумаг, на которых расплывались от влажности и пятен имена мужчин, каллиграфическим почерком выведенные чернилами.
– То есть, ты решила, что если своровать нечего, ты возьмешь документы, да? А компас тебе не понравился? Или может там была подзорная труба?
– Элиза, прекрати, ты тупишь, или у тебя включился режим честности?
– Я туплю? Я не занимаюсь тем, за что здесь как минимум – отрубают руку.
– Будучи женщинами мы не сможем путешествовать в одиночку.
– Ага, а с документами мы скажем что мы трансвеститы, и в платьях с сиськами только потому, что идем на карнавал или в бар, где выступаем сегодня на разогреве у Стаса Михайлова, да?
– Мы пострижемся, переоденемся. Эти документы для нас – крайняя мера, к которой может и не придется прибегать, но пусть будет.