Утри мои слезы - стр. 21
Валентиныч, не отрываясь от дороги, передразнил весьма похоже жесты и голос неизвестного. Вздохнул:
– Оказывается, кто-то из его дружков у нас в прошлую субботу был… Так этот тип потребовал длинный стол сделать, чтобы все поместились и накрыть его в субботу к пяти часам. Мне пришлось в четверг досок покупать, а Мотя сегодня с утра скамейки со столами сколачивает. Вместо навеса я у генерала, по дружбе, большую старую палатку выпросил. Кое-как с Матвеем и бабами установили вчера, лишь стенки подняли. Теперь у нас рядом с навесами шатер раскинулся…
Горный рассмеялся, представив глаза «нового русского», когда тот увидит «сооружение» защитного вида. Вслух сказал:
– Вот видишь, Валентиныч, даже «новые русские» про тебя наслышаны! А сто тысяч не маловато?
Селиверстов чуть руль не выпустил:
– Да ты чего, Вась! Мы тут с бабами после его отъезда подсчитали. Половина суммы чистой прибыли!
Инга рассмеялась:
– Вот здорово! Чего же ты больше не просил? Давай заедем на рынок. Купим коробку бананов и сухого вина с окорочками. Пожарим для компании. Пусть удивляются!
Алексей спрашивать ни о чем не стал, ловко направив автомобиль к рынку. За то время, что Инга пробыла на его базе, атаман научился ей доверять полностью. Через пять минут Жарова медленно ходила между рядов, указывая на то, что требуется купить, а мужики таскали продукты в машину.
Наталья с Валентиной, Матвей, Настя с двумя подругами, две конопатые девчонки-подростки и не знакомая уже не молодая женщина, как оказалось бабушка одной из них, сбивались с ног. Приготовления к выходным шли полным ходом и все равно все боялись не успеть. На этот раз ожидалось «пополнение».
Плов был почти готов. Сухарики уже порезали и пожарили подростки, весело хрумкая хрустящими ломтиками. К вечеру должны были появиться первые временные жильцы. И все равно все бросились к выбиравшейся из автомобиля женщине, уже наслышанные о ней от постоянных обитателей базы.
Приветствия сыпались со всех сторон. Жарова едва успевала отвечать. Она чувствовала, что люди рады ее возвращению. Куракина и Кошевая осторожно обняли Ингу. Подростки с любопытством смотрели на писательницу, и она улыбнулась, подмигнув обоим. Девчонки хихикнули и заулыбались, назвавшись Верой и Надей. Бабушка назвалась Глафирой Степановной. Подружки Насти оказались новенькими и дружно протянули узкие ладони:
– Оксана.
– Вероника.
Инга тоже назвалась. Наскоро перекусив и попив кофе, не обращая внимания на возражения Алексея и Василия, Жарова включилась в работу, отмахнувшись от директора и полковника:
– А мне что, теперь только как мумия сидеть? Мне в госпитале это надоело до смерти. Неподвижность, она до добра не доводит, так что, мужики, не спорьте. Дайте мне тут немного похозяйничать. Соскучилась!
Сидела за столом и резала зелень, помидоры, перцы и чеснок, осторожно придерживая овощи еще плохо шевелящейся левой рукой. Самостоятельно обжарила зеленые бананы, решив подать их на гарнир к обжаренной и протушенной в сухом вине курице.
Горный с Валентинычем включились в общую суматоху. Дело «пошло». К Жаровой то и дело подбегали женщины, спрашивая совета. Порой подходили и мужчины, если начинали спорить между собой. На этот раз шашлыков приготовили в три раза больше. В том числе целый эмалированный таз свиного шашлыка.