Утопленная книга. Размышления Бахауддина, отца Руми, о небесном и земном - стр. 11
У профессора Фурузанфара нет сомнений в том, что «Маариф» – это личные записи Бахауддина, его высказывания: везде прослеживается один и тот же яркий и отчетливый стиль. Он утверждает, что рукопись не является ни копией раннего списка, ни записями учеников, сделанными во время бесед. Важным критерием принадлежности авторства рукописи именно Бахауддину является вкрапление в текст сур Корана на арабском языке. Бахауддин хранил в памяти весь текст Корана. Совершенно очевидно, что у него не было надобности носить с собой Коран и искать нужные цитаты. «Маариф» – глубоко личные заметки о духовном странствии, неожиданные, разносторонние и волнующие. Фурузанфар и Анна-Мария Шиммель считают Бахауддина Валада20 одним из создателей глубоко самобытного направления поэтической прозы на персидском языке.
Джон Мойн
* Мы следуем традиции издания «Маарифа» Фурузанфара, где Первая и Вторая книги разбиты на фасли (главки) и каждый фрагмент текста предваряется словом фасль, написанным черными чернилами, с указанием текущего номера. Чтобы избежать затруднений, мы не использовали сквозную нумерацию глав Фурузанфара, а ввели более точную постраничную нумерацию. Так, 1:144—145 обозначает фрагмент текста Первой книги, начало которого на странице 144, а конец, на странице 145, а вовсе не главы с порядковым номером 144 и 145. – Прим. англ. перев.
** Возможно, читателю будут небезынтересны попутные комментарии Колмана Баркса, помещенные в конце книги и освещающие разнообразные дополнительные аспекты. – Прим. англ. перев.
*** Цифры в круглых скобках здесь и далее – отсылки к сурам Корана. – Прим. англ. перев.
Книга первая
Маариф 1:1
Синий плащ
Покажи истинный путь (Коран 1:6).
Мне было дано отведать то, что дивно на вкус. Подобно молоку, отворяющемуся в груди, открываются врата. Я облечен в синий плащ, сотканный из шести направлений, с изображениями, плавно текущими по одеянию: тысяча разнообразных цветов, желтый жасмин, дикий ирис. Зеленые тропки сада, прекрасные лица на улице, я состою из этой красоты – эфирная эссенция, розовое масло, смолистый бальзам, жизненная сущность, я – мыслящий сок цветов.
1:2—3
Один из путей, коими вкушает Бог
В середине молитвы мне пришли на ум гурии рая. Говорят, они наполовину из камфары, наполовину из шафрана, волосы – чистый мускус.
Я вспомнил поговорку о том, чью голову пропитал стыд, а ноги увязли в праведности.
И я перебрал в уме свойства Бога: сострадание, великодушие, изящное коварство, просвещающая мудрость, милосердие, красота. Я был благодарен за то, что знаю вкус некоторых из этих свойств – в меру своей вместимости и даже чуть более того.
Я вижу длинный стол, застеленный скатертью. На нем – силы, свойства и создания, семь звезд, от которых исходит наше здешнее блаженство. Даже при моей неосознанности Бог входит в мое желание и душу вкусом этих свойств.