Условности - стр. 36

Она никого больше не полюбит так, как любила Артура. Шерли знала: это невозможно. Он был слишком хорош, такой обворожительный, такой замечательный! Где бы она ни была, за кого бы ни вышла замуж, всегда, всегда, Артур будет вторгаться в ее жизнь, вклиниваться между ней и ее избранником, срывать с ее губ каждый поцелуй. И лишь его одного будет она любить и целовать. Шерли промокнула платочком глаза, отвернулась к окну и стала смотреть вдаль, а когда за стеклом показалась Латония, вновь задумалась (такова великая сила любви): а что, если Артур когда-нибудь вернется или уже вернулся? Вдруг он по счастливой случайности сейчас на станции или нарочно пришел ее встретить, успокоить ее измученное сердце? Раньше он приходил на станцию ее встречать. Как она летела к нему, склоняла голову ему на плечо и тотчас забывала о существовании Бартона. Тогда ей казалось, что они с Артуром не разлучались ни на мгновение. Ах, Артур, Артур!

Но нет, нет, то была Латония: виадук над путями железной дороги, длинная деловая улица, трамваи с табличками «Центр» и «Лангдон-авеню», мчавшиеся обратно, в большой город. В нескольких кварталах поодаль, на тенистой Бетьюн-стрит, как никогда скучной и бесцветной, стоял дом ее родителей, и Шерли вдруг особенно остро поразила серая обыденность их привычной жизни: газонокосилки, лужайки, веранды, похожие одна на другую. Бартон будет ходить на службу и возвращаться со службы, как ходила сама Шерли и ее отец, а она будет заниматься домом, стряпать, стирать, гладить и шить, заботиться о Бартоне, как заботится сейчас ее мать об отце и о ней. И она не будет любить мужа по-настоящему, как ей хотелось бы любить. О, это ужасно! И все же в действительности избежать замужества она не могла, хотя сама мысль об этом казалась невыносимой. Нет, она должна, должна, ради… ради… Погруженная в задумчивость, Шерли закрыла глаза.

Она прошла по улице под ветвистыми деревьями, мимо одинаковых домов и лужаек, в точности таких же, как у нее, и застала отца на веранде за чтением вечерней газеты. Заметив его, она вздохнула.

– Вернулась, дочка? – приветливо окликнул ее отец.

– Да.

– Твоя мать спрашивала, что ты будешь на ужин: бифштекс или печенку. Лучше сама ей скажи.

– О, это не важно.

Шерли торопливо прошла в спальню, сорвала шляпку и перчатки, бросилась на кровать, чтобы немного полежать в тишине, и беззвучно застонала. Подумать только, что все к этому пришло! Никогда больше не встретить Артура! Видеть одного только Бартона, стать его женой, жить на такой же улице, завести четырех, а то и пятерых детей, забыть все дружеские связи юности, лишь бы сохранить лицо перед родителями, спасти свое будущее. Почему все должно быть так? Неужели вправду так и будет? У нее перехватило горло, она задыхалась. Спустя немного времени, услышав, что Шерли вернулась, в дверях показалась мать, сухощавая неприметная женщина, вечно занятая повседневными делами, нежно привязанная к дочери.

– Что случилось, милая? Тебе нездоровится? У тебя голова болит? Дай-ка я пощупаю твой лоб.

Ее холодные худые пальцы погладили виски и волосы Шерли. Мать предложила принести ей что-нибудь из еды или порошок от головной боли.

– Я не больна мама. Просто неважно себя чувствую. Не беспокойся. Я скоро встану. Пожалуйста, не волнуйся.