Ушли, чтобы остаться - стр. 93
Клава слушала и сокрушалась: с Николая не сходила болезненная бледность – лицо стало почти прозрачным, глаза глубоко запали, нос, скулы обострились: «Доктор нужен, только где его нынче взять: у партизан лишь ветеринар. Берегут старшего лейтенанта – рельсы со шпалами рушат далеко от нас, чтобы вражины не нагрянули, Колю не нашли…»
… – Все годы здесь безвыездно проживаете? – спросила Кира Петровна, и Фролова кивнула.
Кира Петровна не отрываясь смотрела на могилу, затем присела на корточки, коснулась рукой цветов, разгладила лепестки.
– Когда отмучился и надо было хоронить, решила не везти в село на погост, предать земле возле дома, где провел последние дни. К тому же не на чем было везти в Осинки, еще опасно – немцы могли прознать, что это красный командир, кого прятали, как могли лечили, тогда бы несдобровать…
Кира Петровна не слушала, что говорит Фролова, думала о своем: «Странно, что Коля для меня остался молодым, я теперь намного его старше… Наверное, всегда буду вспоминать его веселым, лопоухим, корпящим по ночам над дипломом…»
Клавдия вспоминала иное – мерзлую, неподатливую землю, которую пришлось долбить ломом, выгребать лопатой, готовя могилу для самого дорогого человека.
– Коля все собирался отписать вам, да не пришлось – рука карандаш не держала, да и фронт не позволял письмо отослать. Я уж после за Колю написала, только ответа не дождалась, решила, что затерялась весточка или ваш адрес изменился, – Фролова поправила выбившуюся из платка прядь. – Идемте в дом, не то напечет, в полдень самая жара.
В светлице хозяйка поставила на стол тарелку с помидорами, вареными яйцами, кринку козьего молока. Чтобы не обидеть, Кира Петровна выпила пару глотков, проглотила кусочек хлеба. Вновь обвела стены взглядом и остановилась на раме, где под стеклом были семейные фотографии, среди них снимки девчонки – сначала грудняшки, затем дошкольницы, подростка.
– Дочь, осенью пойдет в восьмой класс. Сейчас со школой на экскурсии в Москве, – объяснила Фролова.
Кира Петровна подошла к раме, всмотрелась в фотографии: «Ну конечно, они очень похожи – Коля и дочь хозяйки! Одинаковые глаза, носы, уши! Коля скончался в сорок четвертом, почти пятнадцать лет тому назад, девочке почти столько же…»
Не так, как прежде, по-новому она посмотрела на хозяйку и стала поспешно прощаться.
– Приведется еще побывать в наших краях, милости просим. А про могилку не беспокойтесь, обещаю приглядывать. Извините, что не провожаю – обход надо делать.
Простились, не обнимаясь, не пожимая рук. Выйдя из дома, Кира Петровна оставила на ступеньке Колин воинский билет, для верности, чтоб не смел ветер, придавила лежащим печным ухватом. Поднявшись на насыпь, обернулась. Солнце играло в трех окошках дома путевого обходчика, дом точно прислушивался к верещанию кузнечиков, шелесту крыльев стрекоз, жужжанию пчел, ожидая появления очередного состава, который заставит задрожать рамы со стеклами. Незатворенная калитка приглашала зайти любого доброго прохожего.
Сигнала бедствия не будет
Сочинять письма Филипп не умел и не любил – писать для Лузикова было мучительным делом. Считал не без оснований, что лучше наколоть поленницу дров, подоить десяток коров, прополоть в огороде десять соток, нежели заполнить одну, от силы две странички корявым почерком.