Уродственные связи - стр. 23
Этот день стал для нее своего рода новым знакомством с Виктором. С Виктором, которого она никогда не знала и которого уже не узнает.
Странное чувство преследовало ее, пока она ходила по мощеным улочкам среди старых каменных домов, уютно украшенных тыквами к осенним праздникам. Это чувство было похоже на страх, но какой-то иной, незнакомый. Страх, который она никогда не испытывала рядом с Виктором, даже в самые, так сказать, страшные моменты. Она его не боялась.
Когда она ехала в поезде обратно, телефон зазвонил. На экране высветилось имя Оливии.
– Очень много всего навалилось в один момент, – прозвучал родной, но холодный голос.
– Но ты же приедешь? – встревоженно спросила Джулия, стараясь сдержать дрожь в голосе.
– Да, мам, не переживай. На похоронах я буду.
После этих слов повисла недолгая пауза. Джулия прислушалась к ритмичному стуку колес поезда, словно это могло заглушить ее мысли.
– Я еще ничего не говорила Патрику, – произнесла она, глядя на свое отражение в окне. – Поэтому, если будешь говорить с ним…
– Мам, – тяжело выдохнула Оливия.
– Я ему правда скажу! Сегодня или завтра! – Джулия поймала себя на том, что оправдывается перед собственной дочерью.
– Понятно, – коротко отозвалась Оливия. Ее голос прозвучал так, словно она хотела добавить что-то еще, но передумала.
Джулия знала: Оливия хотела сказать гораздо больше.
– Оливия… – начала она тихо, как будто надеялась смягчить ее настроение.
– Я не хочу ничего говорить! – резко перебила дочь. – Мы обсуждали это сотни раз! Тысячи!
Джулия сжала телефон крепче, чувствуя, как раздражение в голосе Оливии разрывает ее изнутри.
– Ты же знаешь, что ему будет трудно это вынести, – снова попыталась оправдаться она, но ее голос звучал слабее.
– Когда ты уже перестанешь его беречь! Ему трудно лишь от твоей опеки! – голос Оливии звучал твердо, почти грубо. – А про отца тебе все равно придется рассказать.
Джулия выдохнула, словно пытаясь выпустить все напряжение вместе с воздухом. Она знала, что Оливии ее никогда не понять. И это осознание, раз за разом, приводило их разговоры в тупик.
Весенний день был невероятно теплым и ясным. Все вокруг утопало в розовых лепестках цветущей сакуры, которые покрывали траву, словно нежный ковер. Солнце приятно пригревало, и трехлетний Патрик бегал по лужайке в одной футболке и джинсах, возясь с цветами и пытаясь поймать жучков.
Виктор появился на аллее, возвращаясь с работы в своем коричневом костюме. Джулия с гордостью приобняла его, надеясь, что кто-то в парке заметит их и позавидует ее счастливой семье. Виктор выглядел собранным, почти безупречным, но, к ее разочарованию, он даже не взглянул на сына, увлеченного игрой в траве.
Они сели на лавку. Джулия обвила его руку и прижалась к плечу, но в ее теле чувствовалось напряжение, которое она не могла скрыть. Виктор заметил это сразу – он всегда безошибочно ощущал ее настроение.
– Как прошел день? – спросила она, стараясь казаться спокойной.
– Нормально, – коротко ответил он, а затем, выдержав паузу, добавил: – А у вас как дела?
– Тоже… – Джулия нервно сглотнула, чувствуя, как горло перехватывает. – Мы сегодня были у врача…
– Ах да, я забыл, – произнес он слишком небрежно, чтобы это звучало правдоподобно.
Джулия знала, что Виктор не забыл. Он никогда ничего не забывал. Скорее, он не хотел слышать то, что она собиралась сказать. Но молчать было нельзя.