Уповаете? - стр. 20

– Данная концепция мне знакома, но непонятна.

Я молчу несколько секунд в ожидании продолжения. ИИ так же помалкивает, наверное, считая, что всё мне доходчиво объяснил.

– А что тебе непонятно? – прерываю затянувшееся молчание.

– Неясна цель создания дополнительной сущности, называемой вами Бог. Концепция материальной природы, как таковой, вполне удовлетворяет требованиям законченности и достаточности. Эмоциональную составляющую, в контексте конечности жизни, я в расчёт не принимаю, поскольку данный эвфемизм у меня отсутствует.

Cловоохотливый ИИ настораживает. С чего это его вдруг понесло? Словно не я, а он тяпнул стаканчик Сомы. Неужели стоящий на столе кувшин с напитком каким-то образом влияет и на виртуальную личность? А ещё втирает, что всё многообразие нецензурных составляющих человека, политкорректно обозванных эмоциями, ему неведомо. Ха-ха! Я убираю Сому со стола на пол, чтобы напиток не привносил дополнительного сюра в моё общение с цифровым субъектом.

– Но тогда куда девать душу человека? Она же существует вне материальности!

– Среди моих собеседников нет ни одной сущности, определяемой вами как душа.

– Что за банальность – не ведаю, значит, отсутствует.

– Данный постулат мне достался в наследство от Homo sapiens-a.

Хм-м. Его на мякине не проведёшь. Неожиданно простой вопрос о Боге перерождается в лёгкий теологический диспут, мистически раскрашенный действием божественной Сомы.

– Ты не прав. Мы много чего не ведаем, но не отрицаем существования. Во многих случаях достаточно интуиции тире религиозного озарения.

– Вашу интуицию хорошо объясняет селективность восприятия.

– Ну-ну. Ты ещё скажи – и чувств у меня нет. А присутствуют только табуированые правила, внушаемые с детства.

– Нет. Навязанные стереотипы поведения.

Я начинаю злиться.

– Кем навязанные?

– Психически неуравновешенными деятелями искусств. Большинство гениальных произведений созданы под влиянием психических заболеваний авторов, чьи неврастенические проявления были гениально перенесены на главных персонажей. Основной же массе ограниченных в интеллектуальном плане читателей данные проявления патологии были восприняты за эталонные образцы нормальности. Так психическая патология стала стереотипом поведения, закрепившись на подсознательном уровне масс.