Умри или исчезни! - стр. 11
Строков рассчитывал на коммерческий успех. Для бесхитростных читателей Виктор сделал более или менее полную компиляцию всевозможных сонников, суеверной, но увлекательной чепухи, для более искушенных – немного разбавил текст Юнгом, Фрейдом и Успенским. Однако тайное сердце книги Чинского, ее глубинный пласт он оставил неизменными. У Строкова хватило невежества сохранить осколки, но не хватило времени и силы, чтобы соединить их.
И все же нечистая совесть омрачала его сомнительный триумф. Он вытащил из кармана несколько стодолларовых бумажек и выложил из них прямоугольную рамку для книги…
Что-то было не так, и Строков не мог понять, что именно. Он хотел быть всего лишь хранителем, но стал преступником. Никто не мог уличить его… за исключением того свидетеля, который притаился в темноте за сомкнутыми веками… Он ощутил страх и тут же испугался иррациональности этого страха.
«ЧТО ТАКОЕ Я ИЗВЛЕК НА СВЕТ?..»
Он нашел в холодильнике полбутылки водки и наполнил большой бокал для вина. После второго бокала Виктор почувствовал приятное расслабление и голод. Банку рыбных консервов ему пришлось вскрыть длинным мясным ножом – консервный подевался куда-то.
Строков включил телевизор и повалился на диван, прихлебывая из горлышка. На экране герои какой-то мелодрамы клялись друг другу в вечной любви, и некоторое время Виктор прислушивался к их словам с кривой улыбкой. Потом голоса стали отдаляться, и вскоре люди разевали рты в полной тишине. Зато в нижней части экрана появились непристойные титры, комментировавшие происходящее. Как-то очень отвлеченно Строков подумал, что этого не может быть, но подобная мысль совершенно не повлияла на иллюзию.
Сменились персонажи, и фильм стал порнографическим. Два молодых прыщавых панка занимались любовью с шестидесятилетней проституткой, подвергая ее всевозможным истязаниям и унижениям. Зрелище было чрезвычайно омерзительным, и Виктор не смог снова приложиться к горлышку. Он понимал, что подсознание сыграло с ним плохую шутку, но еще не отдавал себе отчет в том, до какой степени она плоха…
Усталость и принятая доза алкоголя доконали его. Строков никогда не отличался хорошим здоровьем. Всю свою молодость он вдыхал затхлый воздух библиотек или своей затворнической квартиры. Его сексуальный опыт был крайне ограниченным и неудачным, зато Строков любил предаваться эротическим фантазиям. Тощий, узкоплечий, он быстро растрачивал силы и начинал задыхаться уже после пяти минут быстрой ходьбы…
Сейчас он часто дышал от страха и растерянности. Вся комната наполнилась голубым экранным мерцанием. Сквозь это мерцание прорвались ржавые звуки и раздавили Виктора, как каток. Лемми Килмистер пел свою «Die You, Bastard!», но Строков не подозревал об этом, потому что никогда не слушал рок-музыки.
Два голых подростка появились из-за голубой пелены. Они были вооружены опасными бритвами. Один из них тащил за собой на поводке старую шлюху, на которую был надет только черный кожаный ошейник со стальными заклепками. Она была почти задушена, глаза вылезли из орбит, синий язык вывалился изо рта.
Строков дернулся так, что душа едва не выскочила из тела, но при этом само тело осталось неподвижным и неосязаемым. Отвратительный синдром сна, когда не можешь заставить себя пошевелиться, несмотря на грозящую опасность, проявился в полной мере. Виктор завис в плотном вязком киселе и был не в силах даже поднять руку.