Умные граждане – умное государство - стр. 53
Вместе с появлением учебных программ для поддержки и аккредитации новых профессий оформлялись и упрочнялись соответствующие области наук. Когда-то наука была уделом увлеченных и богатых любителей, таких как Чарлз Дарвин, а теперь она стала сертифицируемой и оплачиваемой профессией[263]. Люди науки, раньше известные как естествоиспытатели (natural philosopher), впервые были названы учеными (scientists) только в 1830-х годах. В 1915 году профессора учредили собственную профессиональную гильдию – Американскую ассоциацию преподавателей университетов[264].
Все это движение происходило в русле характерного для эпохи постпросвещения общего стремления к рационализму, на сей раз принявшему облик и форму науки, и было созвучно всеобщему оптимизму и вере в прогресс, которыми отмечен конец XIX века. Научный рационализм казался тогда идеальным инструментом для системного совершенствования общества[265]. Его семена были посеяны уже давно. Решимость положить в основу рациональную мысль – суждение, построенное на научных принципах и подкрепленное эмпирическими измерениями, – а не данные ненадежных чувств, идет еще от Декарта и картезианских[266] философских кружков XVI–XVII веков. Картезианская мысль развивала тезис о том, что познание неизменных законов природы и математики отличается от размышлений оценочного характера и эти законы можно подтвердить экспериментально.
Немецкий термин Wissenschaft (наука) и его производные Wissenschaftler (ученый) и wissenschaftlich (научный) появились в XIX веке, когда наукой занялись профессионалы, будь то выпускники университетов: врачи, фармацевты, дантисты, адвокаты – или представители политической науки. Как писал в конце XIX века ректор Гарварда Чарлз Элиот, идеальный профессионал – это «не эрудит и не практик, но ученый»[267].
Теперь профессионалов обучали дедуктивному подходу к научному знанию (тому, что греки называли techne), а не как прежде, не через ремесло и не через практику (metis). Формальные образовательные программы структурировали знания в виде упорядоченной системы постулатов, подкрепленных эмпирическим наблюдением. Не все выпускники университетов носили белые халаты, но все они были учеными.
Готовившие профессионалов университеты ориентировались на средний класс. Аристократия веками пользовалась преимуществами изначально более широких стартовых возможностей, полученных по наследству[268]. Теперь университеты позволяли добиться успеха за счет объективных личных достоинств и образования, доступ к профессии зависел от результата экзаменов, а не от социальных связей. Благодаря ориентации на новые профессии развивающееся высшее образование Америки питало – а фактически делало возможной – «веру общества в объективные критерии, компетентность, дисциплину и контроль»[269].
К 1870 году в США было больше программ бакалавриата и больше медицинских и юридических школ, чем в Европе. В течение первого десятилетия последней трети XIX века преподавательский состав высших учебных заведений вырос вдвое, а с 1870 по 1900 год увеличился более чем на 300 %. В 1905 году Эндрю Карнеги[270] учредил первый пенсионный фонд для профессоров из светских университетов. Это дало толчок росту университетов и преобразованию многих религиозных учебных заведений в светские. На месте узкоконфессиональных колледжей стали расти современные процветающие университеты с библиотеками, лабораториями и крупными фондами целевого капитала