Улисс - стр. 93
Он пересёк угол к Нассау-Стрит и встал перед витриной Йитса и Сыновей, прицениваясь к биноклям. Может заскочить к старине Харрису и поболтать с молодым Синклером? Добропорядочный малый. Наверно, вышел уже на ланч. Надо б отдать, чтоб наладили мой старый бинокль. Герцевы линзы, шесть гиней. Немцы пробиваются повсюду. Продают со скидкой, чтоб перехватить торговлю. В бюро забытых вещей на вокзале куча биноклей. Диву даёшься, чего только не забывают люди в поездах и гардеробных. О чём они думают? Женщины тоже. Невероятно. В прошлом году, как ехал в Эннис, пришлось подобрать сумку той фермерской дочки и передать для неё на лимерикском разъезде. Или ещё невостребованные деньги. А бинокль можно проверить на тех маленьких часах под самой крышей банка.
Веки его чуть приспустились на радужную оболочку. Не видать. Если представить, что они там, то почти видятся. Нет, не различаю.
Он развернулся и, стоя между тентами, вытянул правую руку к солнцу во всю длину. Давно хотел попробовать. Да: полностью. Кончик его мизинца прикрыл солнечный диск. Должно быть фокус пересечения лучей. Будь на мне тёмные очки. Интересно. Вели разговоры про пятна на солнце, когда жили на западном конце Ломбард-Стрит. Это же жуткие взрывы. В этом году будет полное затмение: где-то под осень.
А тот шар, надо полагать, падает по гринвичскому времени. Часы ведь регулируются по электрическому проводу из Дансинка. Неплохо б выбраться туда как-нибудь в субботу в начале месяца. Будь у меня рекомендация к профессору Джолаю, или если б я знал что-нибудь про его семью. Действует безотказно: человек всегда чувствует себя польщённым. Лесть откуда и не ждали. Благородный человек гордится происхождением от какой-нибудь из любовниц короля. Его прародительница. Нужен подход. Со смирением и мир обойдешь. Не то, чтоб ввалиться и брякнуть чего тебе и знать не положено: а я, мол, знаю что такое параллакс. Проводите-ка джентельмена вон.
Эх.
Рука его опала вниз обратно вдоль тела. Никогда толком не понимал. Трата времени. Вертятся газовые шары, пересекаются, проходят. Всегда всё та же давняя дребедень. Потом газ затвердевает, потом планета, потом остывает, потом мёртвая скорлупа всё так же вертится, обледенелый камень. Луна. Она сказала сейчас новолуние. Пожалуй, так и есть. Он пошёл дальше по Ла-Мейсон-Клэр.
Погоди. Полнолуние было точнёхонько две недели назад в субботу. Мы гуляли вдоль Толки. Чудная луна сегодня. Она напевала: Сияет юный майский месяц, любовь. Он с той стороны от неё. Локоть, рука. Он. Мерцает светлячок, лююбовь. Прикосновение. Пальцы вопрошают. Отвечают. Да.
Ну, хватит. Если и было – было. Не миновать.
М-р Цвейт учащённо дыша, замедлившейся походкой миновал Адам-Корт.
С облегчением отвлекаясь, взгляд его заметил: аж на той стороне улицы, средь бела дня, узкоплечий Боб Доран. В своем ежегодном загуле, говорил М'кой. Напиваются затем, чтоб сказать что-нибудь или сделать, или cherchez la femme. Куролесит на Кумби с трубочистами и уличными, а потом целый год трезвый, как судья.
Да. Так и есть. Крен в "Империю". Ты глянь, попал-таки. Содовая его взбодрит. Там было кабарэ "Арфа" Пэта Кинселлы, ещё до того, как Витбред держал там КОРОЛЕВУ. Вот был живчик. Тот его номер с Дионом Бусико: лицо как полная луна, под женским капором. Три милашки. Как летит время, а? Показывал длинные красные панталоны из-под своей юбки. Выпивохи пёрхали, от хохота расплескивали пойло. Дай жару, Пэт! Яро-красный: радость пьяниц: дым и хохот. Сдергивал ту белую шляпку. Мешковатые глаза. Где-то он теперь? Где-нибудь нищенствует. Арфа манившая всех нас когда-то.