Улица Свободы - стр. 15
По дороге домой Игорь стал вспоминать, как это случилось. Стыдно признаваться самому себе, но он до последнего убеждал себя, что идея с ограблением – полностью его. Открыться Лехе, что его так дешево обманули, было совершенно немыслимо.
В конце февраля, на исходе смены, зам вызвал его к себе и правда расспрашивал об отце. Как дела, как здоровье, потом пригласил пройтись вместе по заводу, посмотреть, как сдали смену. Дорогой настойчиво советовал учиться на следующий разряд. Все было немного неожиданно, но вполне укладывалось в знакомую схему. Зам проявляет трогательную заботу о подчиненных на низшем уровне, польщенный рабочий хвастает перед коллегами, все равны и довольны. Цыганков угрюмо поддакивал, ожидая, когда милость закончится и ему позволят удалиться.
За таким разговором они оказались в ювелирном цеху, и здесь с замом случился приступ праведного гнева при единственном зрителе. Номер сейфа у мастера на столе лежит, окно не запирается, влезай кто хочет, дежурный по ночам кроссворд в журнале «Огонек» разгадывает, когда не спит. Разброд и шатание; а ты, Игорь, подумай и подавай на разряд.
Цыганков ждал, что это всплывет на допросе, тогда бы он отвечал то же, что и мужикам. Майор ничего такого не спросил, может быть, зам не успел ему рассказать. Может быть, не стал. У майора ведь не спросишь. У зама теперь – тем более.
Лучше бы это никогда не всплыло, лучше тюрьма, чем признать, что его обманули так по-детски. Корить себя долго не получалось, и ближе к дому Игорь твердо решил, что во всем виноват покойный зам.
Испытывая легкое похмелье, Игорь вышел из сарая бабы Томы. Он втянул в себя весенний воздух, отчетливо теплый и свежий, особенно после смрада свинарника. Постукивая пустым ведром об ногу и жмурясь на яркое солнце, он направился наискосок к своему подъезду. Навстречу ему шла Ветка, при виде Цыганкова покрасневшая.
– Че, к Наташке на дембель придешь? – Ветка улыбнулась и кивнула. Чему она радуется, Игорь не понимал, и это его смущало. – Значит, увидимся там.
– Я к Ирке сейчас.
– Понятно, – протянул Игорь. – Наряжаться там, всякие бабские дела.
– Вы позвоните нам с автомата, когда в парк пойдете.
Цыганков согласно кивнул и скрылся в подъезде. Дверь бабы Томы была не заперта. Из телевизора следователь Знаменский вещал на всю квартиру, стараясь привести расхитителя социалистической собственности к исправлению против его воли. Игорь прошел пустую прихожую, убрал ведро в туалет и, не разуваясь, заглянул в гостиную. Баба Тома сидела на маленьком диванчике, с умилением глядя на черно-белый экран, где в рамках приличий флиртовали Кибрит и Томин, чьих слов она разобрать не могла.
Цыганков потопал, старушка повернулась, он прокричал, что свиньи накормлены. Она посмотрела на него с той же улыбкой и кивнула.
Леха сидел во дворе, и все вокруг ему нравилось: нагревшееся дерево лавочки, тающий клочок грязного снега под углом сарая, споры детей, строивших в пустой песочнице домик котятам, и больше всего приезд Наташки из армии.
Один из котят вырвался из плена и, пронзительно пища, бросился в сторону лавки. Леха подхватил его и поднес к своему лицу. Зверек, уставший от человеческих рук, продолжал мяукать, топорща морду.
– Положи котенка, ему у тебя не нравится, – подбежал к Лехе рослый мальчик лет восьми с черными, коротко остриженными волосами. Не получив его обратно, пацан нахмурился, темные глаза заблестели, и он проговорил очень тихо: – Отпусти, я сказал.