Улей - стр. 60
Размеренно выдыхает и вдыхает. В некоторой суматохе делает несколько коротких записей в тетрадь. Но нужно признать, что в отношении ее учебы отец оказался прав. Еве совершенно непонятна вся эта механическая ерунда.
– Значит, твой домашний арест закончился? – слышит позади себя низкий голос Титова. – Амнистия за хорошее поведение или исход срока?
Не оборачивается. Не прекращает конспектировать.
– Подмена улик и показаний.
– Административный надзор?
– Присутствует. А что?
– Предлагаю прогуляться по злачным местам. Сможешь что-то придумать?
Исаева поднимает голову и отрывает ручку от тетради, но так и не поворачивается. Долго смотрит вперед, на экспрессивно размахивающего руками преподавателя.
– Смогу. Только не забывай, моя очередь выстраивать события.
– Состыкуем.
Вечером встречаются в районе Молдаванки, у дворика под номером двадцать шесть на улице Мясоедовской. Ева прячет озябшие пальцы в карманах объемной куртки и, поддаваясь влиянию колоритной атмосферы района, тихо напевает слова знакомой каждому местному песни.
– Никак не думал, что ты тяготеешь к подобному репертуару, – сухо комментирует подоспевший Титов.
– Тяготеет дедушка. А я – так, лишь потворствую.
– Ну-ну… – мимоходом хмыкает он. – Пойдем уже.
Адам надвигает шапку ниже и проходит вперед, внутрь дворика. Ева крадется за ним следом. Рассматривает обветшалые оконные ставни, развешанное по двору белье, старую виноградную лозу и цветные лестницы, ведущие прямо к парадным дверям квартир.
– Здесь как будто время остановилось, – завороженно выдыхает она.
– Как будто.
Ускоряя шаг, равняется с Титовым и слегка скашивает взгляд в его сторону.
– Расскажешь мне, почему мы здесь?
Он кивает.
– Я едва не упустил одну важную деталь. Мой отец, то есть человек, которого я всю жизнь считал таковым, никогда не говорил о месте, где он родился и вырос. Я даже не знал – в нашем ли городе это произошло. Пока не заглянул в его паспорт.
– Значит, здесь? На Мясоедовской? – спрашивает Ева и задумчиво кивает головой. – Все встает на свои места. Моя мать со Старопортофранковской, недалеко отсюда. Вероятно, они знакомы с детства.
Приставляя палец к губам, Титов крадется в направлении зеленой расшатанной лестнице.
– Сейчас веди себя тихо, Исаева.
Соглашается, но не следует его указаниям. Высокий писк беспощадно рассекает дремотную тишину двора. Шумно разлетаются по сторонам потревоженные скворцы. Лает рвущаяся с цепи псина.
– Что с тобой? – шипит Титов.
– Ко мне кто-то прикоснулся…
Нашарив в кармане смартфон, парень освещает небольшой участок дворика под их ногами и грубо матерится.
– Это всего-навсего коты, – раздраженно поясняет зажмурившейся Еве.
Она открывает один глаз. Затем, медленно, второй. И выдыхает.
– Почему их так много?
– Как маленькая, ей Богу! – раздражается Адам.
– Ой-ой! Прям уж! Хотела бы я видеть тебя в подобной ситуации.
– А ведь я так и знал, что ты все погубишь.
– Знал, и все равно без меня не попытался справиться!
– Мне было скучно, Эва.
– Перестань коверкать мое имя, иначе я за себя не отвечаю!
– А то ты обычно отвечаешь.
Продолжая препираться, едва не сталкиваются лбами. Как вдруг над их головами раздается жуткий скрип и лязг отворяемой двустворчатой двери. Отпрянув друг от друга, поднимают головы вверх и замечают возникшую на лестничной площадке древнюю косматую старуху.