Украду тебя у судьбы - стр. 27
Он вернулся в город. Пока ему нечего делать в деревне. Отец подождёт, куда он денется. Ник был уверен: ему удастся его уломать. В крайнем случае – подключит мать.
На самом деле, он не испытывал волнения. Нику было безразлично, что ждёт его впереди. Он тревожился за Иву. На остальное – плевать.
Ник свернул сюда неосознанно. Наверное, хотелось побыть наедине со своими мыслями. А может, вообще без мыслей побродить по дорогому для сердца месту. Там, где он чувствовал себя счастливым.
Столько лет прошло. С того тягостного расставания он приехал сюда впервые.
Набережная. Река закована в бетон, огорожена парапетом. Здесь редко бывает безлюдно. Деревья, лавочки, геометрические клумбы. Можно смотреть на воду и мечтать. А можно смотреть в небо и считать ворон.
Они нередко так делали: садились на лавочку, задирали головы и наблюдали, как белые облака меняют форму. Как в вышине летают птицы – голуби, ласточки, воробьи. Ник тогда был молод, счастлив и влюблён.
Здесь воздух не такой сухой. Пахнет рекой, а не выхлопными газами.. Хочется забыть обо всём, не помнить, чей ты сын и кому и чем обязан. Хотя он понимает: не так-то много от него и требовали. Не слишком его и обременяли. Но полной свободы Ник не чувствовал никогда.
Он так и не понял, что привлекло его. Может, воспоминания всколыхнули прошлое. Может, голос, который, ему казалось, он сумел забыть. А может, детский смех, что разливался в воздухе весёлым отрывистым стаккато.
Ник обернулся. А затем ему захотелось спрятаться в тень, потому что вдруг показалось, что прошлое прыгнуло на него, как клоун из тайной коробки и ударило солнечным лучом в затылок.
Это солнечный удар – не иначе. Виски заломило от боли. В глазах поплыл туман. Ник встряхнул головой, но это не помогло.
– Ника, догоняй! – кричал весело всё тот же голос, а потом он увидел её. Рада Бодрова. Всё такая же. Стремительная, резкая, тонкая. Гибкая фигура, сильные длинные ноги. Маленькая крепкая грудь. Белокурые волосы стянуты в высокий хвост. Та, которую он помнил, носила удлиненное каре.
А потом его пронзило понимание: тонкая блондинка с голубыми глазами. Чем-то похожая на Иву. Идеал, который он, наверное, неосознанно искал. Черты, которые он не хотел забывать. Может быть, те немногие женщины, что его привлекали, к которым его тянуло, так или иначе напоминали Раду Бодрову. Он пытался, но не мог забыть эту опасную, как ртуть, девочку. Тщетно. Она проступала в чужих чертах. Снилась ночами. Не давала покоя, хотя Нику казалось, что он забыл о ней.
– Ника! – хлопает в ладоши Рада, и Никита во все глаза смотрит на девочку, что пытается догнать мать.
Вначале его обжигает ревность. Да. Он не имеет права. А Рада не та, что запрётся и монашкой просидит у окна, вздыхая и дожидаясь своего принца. Она всегда чётко знала чего хочет и как.
Даже тогда, совсем юная, она руководила и командовала. Мечтала за двоих. А он подчинялся. И, наверное, распорядись судьба иначе, он бы сделал для неё всё. Стал генералом. Выиграл бы битву или войну. Пошёл бы в лётчики или космонавты. Открыл планету или полетел на Луну. Волок бы в пещеру мамонта для своей единственной женщины. Лишь бы быть рядом. Видеть сияние её глаз. И Никита бы смог. У него бы получилось.
Девочка тёмненькая – в отца, наверное. Рослая не по годам. Хотя откуда Репину знать её возраст? Но она такая – всё при ней. Нет белобрысости или мослатости матери. И кожа у неё – смуглая и загорелая. А Рада легко обгорала даже от ласкового солнца.