Украденная для шейха - стр. 29
И я пытаюсь вывернуться из его цепких пальцев. Веду плечами.
Шиплю раздражённой кошкой.
− Ты очень непокорная, Асия. Как норовистая кобылица. – Дышит в затылок. – А знаешь, что делают с кобылой, которую не удаётся ничему обучить?
Замолкает, ожидая ответа.
− Которая постоянно сбрасывает наездника? Может покалечить?
− Отпускают на волю? – Подаю, как мне кажется, отличную идею.
− Нет, Асия. – Слишком зловещая ухмылка касается мужского лица. – Это бы означало победу кобылы над человеком. Над мужчиной. А этого категорически нельзя допустить. Ну, так что?
Молчу. Не знаю, что сказать этому варвару, раз мои ответы его не устраивают.
Не собираюсь участвовать в этой викторине. Всё равно проиграю.
Смотрю, как дёргается пламя свечей от его порывистого дыхания.
Заставляю себя покачать головой.
− Её убивают, Асия. – Шейх произносит это таким будничным тоном, что я вздрагиваю.
Оборачиваюсь. Встречаюсь с тёмным, как вороново крыло, взглядом.
Лицом к лицу.
Ощущаю терпкое дыхание на своих губах. И дрожу невольно.
− Это – угроза? – Скрещиваю взгляд, чувствуя, что вот-вот сдамся.
Сжимаю и разжимаю пальцы в кулаки.
Жизнь – это последнее, что у меня осталось. И, по крайней мере, я могу тешить себя надеждой на побег.
На содействие кого-то из слуг. На то, что меня всё-таки отыщет Миша.
− Почему? – В тёмных глазах – ехидство. – Я просто рассказываю тебе про наши обычаи, Асия.
Растягивает каждую буковку в ненавистном имени. Видит, как меня трясёт. Глумится.
− Ведь ты же хорошая девочка, да?
Киваю. Решаю не спорить.
Только потому, что пытаюсь сохранить трезвость рассудка. Остатки ума.
И ссориться с этим чокнутым, который мнит себя хозяином Вселенной, мне не с руки.
− Отлично. Тогда, давай приступим к ужину.
Устраиваюсь за столом. Аромат свежеприготовленных блюд так и манит.
Только кофейные глаза хозяина замка прожигают во мне дыру. Не дают расслабиться.
− Попробуй гузи, тебе понравится. – Мужчина указывает дланью на роскошное вытянутое блюдо.
Щёлкает пальцами.
Откуда-то появляются музыканты. Трогают струны на восточных музыкальных инструментах.
Бьют в барабан.
Заводят лирическую мелодию.
И я выдыхаю.
Слежу, как заворожённая за их действиями. Вслушиваюсь в незнакомые слова, которые напевают густым баритоном.
И вспоминаю Мишу.
Явственно вижу перед собой его синие глаза. Нос с горбинкой. Чувственные губы.
И слюну с трудом сглатываю.
− О чём задумалась, Асия? – Терпкий голос с восточными нотками возвращает в реальность.
Вторгается в сознание. Проходится грязными сапожищами по душе.
И я вздрагиваю. Закусываю губу.
Вздёргиваю подбородок, встречаясь с тёмным, как восточная ночь, взглядом.
А в зрачках – миллиарды звёзд.
− Я вспомнила о доме. О матери. О любимом.
− Асия… - Шипение из уст варвара вырывается подобно кипящему чайнику.
А потом он с яростью бросает салфетку на скатерть.
Поднимается из-за стола, начиная приближаться. И я внутренне сжимаюсь.
Дрожу. Но не позволяю себе отвести взгляда.
Готовлюсь к тому, что он сейчас меня ударит.
− А знаешь, что ещё делают с непокорными кобылицами, Асия? – Расплывается в улыбке, подходя вплотную.
Цепляет пальцами мой подбородок. Поднимает вверх.
Так, что мы встречаемся взглядами.
− Нет. – Пищу, пытаясь вобрать в лёгкие больше кислорода.
− Если она попадёт в умелые руки, то её объезжают. И она покоряется. – Чуть прищуривает взгляд, отчего по телу бежит холодок.