Украденная для шейха - стр. 26
Изучаю каждую стену в поисках хоть какого-нибудь тайника.
Плюхаюсь с раздражением в кресло. Барабаню пальцами по деревянному подлокотнику.
Испытываю раздражение. Горечь. Обречённость.
Не понимаю, где согрешила, что именно на меня свалилось всё это.
И руки сжимаю в кулаки до хруста.
Обхватываю подлокотник пальцами. С силой. Пытаясь выместить всю боль на этом несчастном предмете мебели.
Ойкаю, когда заноза прокалывает подушечку пальца.
Смотрю на выступившую каплю крови. Хмурюсь.
И холодею, когда пальцы нащупывают какую-то шероховатость в узоре.
Неправильную. С острыми занозами.
Плюхаюсь на колени, рассматривая подлокотник кресла.
В целом он выглядит обычным, если бы не небольшая не состыковка с узором. Как будто можно поддеть чем-то.
А там…
Бросаюсь к туалетному столику, шаря руками по ящикам.
Перебираю многочисленные украшения. Открываю шкатулки.
Осознаю, что шейх Камал подготовился основательно. Приготовил для меня целый ювелирный салон.
Только интересует меня не это.
Цепляю пальцами обычную шпильку, валяющуюся так просто.
Она блестит в полумраке свечей острым кинжалом. Отливает светом. Придаёт сил.
И я аккуратно вставляю её в расщелину на узоре подлокотника. Давлю до щелчка.
Замираю.
И взираю на то, что оказывается на моей ладони.
− Кольцо? – Рассматриваю изумительной красоты перстень, который невесть как оказался в тайнике.
Тяжёлый, сделанный из чистого золота, он кажется очень дорогим. Ценным.
В центре – рельефное изображение пышного бутона розы. Вокруг – цепочка из изумрудов, которые сияют ровными гранями в закатных лучах солнца.
И я на миг задерживаю дыхание. Взираю на эту красоту с благоговением.
Испытываю какой-то трепет. Аккуратно закрываю тайник, надевая кольцо на палец.
Удивляюсь, что оно сидит на мне как влитое. Выставляю руку вперёд, рассматривая драгоценность.
И охаю, когда в дверь раздаётся стук. Громкий. Резкий. Требовательный.
Тяну украшение, стараясь снять его с пальца. Стискиваю зубы. Шиплю.
Но перстень не поддаётся. Сидит на коже плотно. А ещё палец от натуги начинает краснеть. Распухает.
− Аафон? – Крикливый женский голос беснуется за створкой.
Продолжает тарабанить. Выкрикивает нервно.
И я слышу, как по лестнице поднимаются мужские шаги. Тяжёлые. Быстрые.
Наверное, одного из охранников.
Дверь жалобно скрипит.
− Хадретек! – Снова сильный стук.
Так, что зеркало, висящее на стене в золотой тяжёлой раме, начинает покачиваться. Вот-вот упадёт.
Оставляю несчастный палец в покое. Подлетаю к створке, распахивая её.
Просто боюсь, что сейчас её выломают. Оставят меня без какой-либо защиты.
Пожалуются господину.
А тот непременно заинтересуется подобным происшествием.
Взираю на плотную пожилую женщину, замотанную в тёмно-зелёную абайю. Прячу руки за спиной.
А она аж подпрыгивает от негодования. Дышит тяжело. Часто.
Так, будто пробежала стометровку.
Одаривает меня пристальным взглядом. Оценивающим. Таким колючим, что у меня мурашки бегут.
− Что случилось? – Хлопаю глазами.
− Салям алейкум! – Склоняется в низком поклоне. – Ана эсми Лейла.
Тычет себе в грудь сарделеобразным пальцем. Знакомится.
И я, конечно, не могу ей не ответить тем же.
Старательно растягиваю губы пытаясь улыбнуться.
− Ваалейкум салам. Настя.
Уверена, что моё произношение оставляет желать лучшего. Но понять, наверное, можно.