Угроза № 4 - стр. 5

Ещё целых три дня я продолжала оставаться под воздействием цыганского гипноза относительно шпица. У меня даже возникла мысль подарить знакомой, у которой умерла собачка, 25 тысяч, взяв их из неприкосновенной заначки на чёрный день.

Вообще я из этого «фонда» не беру ни одной купюры.

Знаю, что стоит только начать… Но мне безумно хотелось подарить женщине деньги с той целью, чтобы она купила именно этого шпица. И тогда мы вместе гуляли бы с ним.

Однако оказалось, что она уже завела кота породы рэгдолл. Полная женщина совсем обленилась. Ей стало нравиться, что нет необходимости выводить собачку на прогулки и можно подолгу валяться в постели вместе с маленьким пушистиком.

Я явно чувствовала, что с моим серым веществом что-то не так. Что я зомбирована на то, чтобы сделать какую-то ещё не запланированную и совершенно ненужную покупку. Меньше всего мне нужны были зимние вещи. В шкафу висят две шубы – норковая и мутоновая, две замшевых дублёнки и одна кожаная, два пуховика и элегантное пальто.

Одним из признаков кризисного времени в России всегда была активизация цыган по разводу потенциальных покупателей. Высмотрев в толпе зорким глазом клиента, они подъезжают к нему на машине и предлагают купить по дешёвке дорогую посуду.

Однажды, правда, это было давно, я поддалась на уговоры хотя бы взглянуть на обеденный сервиз «Версаль». У Антона намечался день рождения. Тогда мы ещё были дружны со всеми его родственниками, и в посуде была острая необходимость. Цыган отвёл меня в глухой двор и попросил за сервиз тысячу. Я достала кошелёк.

– Тысячу долларов, – уточнил продавец.

– Это не дёшево.

– Это намного дешевле реальной стоимости.

Гипноз на меня подействовал. Только тысячи долларов не было. К тому моменту, когда произошла разблокировка сознания, я внушила себе никогда больше не заговаривать с цыганами. И на протяжении лет этак двадцати шарахалось в сторону, как только возле меня останавливалась ведомая цыганом машина.

Но в тот день выскочившая из притормозившего автомобиля женщина заставила меня вступить с ней в разговор.

– Я из Греции. Через три часа самолёт. У меня есть норковая шуба с капюшоном прямо на Вас.

Представляю, как элегантно Вы будете в ней смотреться!

– Спасибо. У меня давно висит в шкафу норковая шуба, но я её не ношу.

– Почему?

– Я защитница животных, и не покупаю натуральные меха.

– Но шуба-то у Вас есть!

– Дело в том, что это подарок сестры. У неё в эпоху дефицита был магазин меховых изделий. Шуба лет двадцать висит в шкафу. Мездра в одном месте уже лопнула.

– И зачем Вам хранить старую шубу? Я предлагаю обменять её на новую с небольшой доплатой. В России только шуба может спасти от холода в морозную зиму.

– Небольшая доплата – это тысяч пятьдесят?

– Сорок.

– У меня нет таких денег.

– Тридцать пять.

Женщина достала из багажника шубку. Это действительно было греческое изделие. Когда начали организовывать шоп – туры в Грецию за мехами, моя дочь Кристина купила себе в Салониках в точности такую же шубу.

– Если Вы разбираетесь в мехах, то понимаете, что эта шуба стоит 120 тысяч. Рубль дешевеет, цена импортных товаров будет расти. Вы хотя бы примерьте её. Где Вы живёте?

– Здесь недалеко.

Всё же чувство самосохранения не окончательно покинуло меня. Я отказалась пригласить женщину к себе, несмотря на все её заверения в желании подружиться и приглашение приехать к ней в гости в Грецию в курортный сезон.