Уездная учительница магии - стр. 39
– Ничего подобного. Ты мне должен, – директор выразительно потряс рукой, которой чуть не лишился. – Запусти для нас свой механический театр.
– Ладно, – нехотя согласился господин Анвил. Он ненадолго скрылся за дверью, а когда появился, на его голове красовался котелок, на носу – круглые очки с зелеными стеклами, а рука сжимала трость с позолоченным набалдашником. – Идемте.
Господин Анвил шагал широко, размашисто. Все в нем было словно напоказ: и хороший костюм, и зеленые очки, и крепкие удары трости о брусчатку. А свой крупный, покрытый красными прожилками нос он задирал к самому небу.
Вероятно, изобретатель был очень высокого о себе мнения.
Низенький директор еле поспевал за ним. Я семенила в самом конце процессии и ругала себя, что не сменила туфли на ботинки. Ноги после долгого дня в школе и быстрой ходьбы на высоких каблуках нещадно болели.
Дура, захотела показаться на улицах города при полном параде! Теперь, Эрика, расплачивайся за тщеславие.
– Мы идем на городскую площадь, – объявил директор, отдуваясь.
Я с любопытством озиралась. Вчера я мало что рассмотрела из салона директорского автомобиля и теперь спешила ближе познакомиться с Крипвудом.
Городок казался очень старым. Улочки узкие, кривые, но аккуратные. Дома крепкие, каменные, с черепичными крышами и щербатыми ступеньками, стояли тесно. Полукруглые окна полуподвалов таинственно поблескивали мутными стеклами. Багровый плющ затягивал стены и низенькие каменные заборы сплошным ковром.
Кое-где на фронтонах встречалась лепнина, а флюгера поражали разнообразием.
Несмотря на преобладание старой кладки и темных цветов, Крипвуд был не лишен очарования. На ум приходили старые сказки, и думалось о домовых, которые наверняка облюбовали чердаки под красными крышами.
И я снова отметила, как уважают местные жители разные обереги и талисманы; подковы, сухие связки трав и продырявленные камешки на ниточках висели на окнах, над дверями, на воротах...
Наконец, мы вышли на площадь. Она образовывала в плане правильный треугольник, на нее выходили фасады ратуши, кондитерской и почты, а посередине стоял небольшой фонтан. Сейчас он был выключен, в зеленой воде колыхались опавшие листья плюща. За ратушей поднималась строгая часовая башня с большим циферблатом.
Площадь производила впечатление сцены, тесно заставленной декорациями. Закатные лучи солнца освещали ее красноватым светом, как огни рампы, а дальние углы прятались в густых тенях.
Господин Анвил зашагал к нише в каменном заборе, что опоясывал ратушу. В нише обнаружился большой прямоугольный ящик; его переднюю сторону закрывала складная металлическая шторка.
Ящик был сделан из дорогого дерева, покрытого блестящим лаком и украшенного цветочной резьбой. Сбоку торчала рукоятка, и виднелись острые зубцы шестеренок. Стало понятно, что внутри скрывается сложный механизм.
– Это механический театр; Амброзиус сделал его на юбилей города, – объяснил господин директор. – Детишки очень его любят, а вот взрослые как-то опасаются. Этот театр показывает только одно представление: историю безглазого разбойника Иоахима Грабба. Дети любят страшные сказки. А взрослые, увы, благодаря жизненному опыту знают, что в каждой страшной сказке есть большая доля правды.
Господин Анвил аккуратно снял пиджак и сунул его директору. Закатал рукава рубашки, натянул перчатки с обрезанными пальцами, нырнул за ящик и начал возиться.