Удиви меня - стр. 44
- До того, как вы поменяли ему памперс или после?
- Однозначно после. Вкусно. Мне нравится, что-то медовое? Гель для душа? – да как он это делает?!
- Возможно. Я не помню.
- Итак, Полина Сергеевна, вернемся к жизненно важным вопросам, - откидывается на спинку стула, при этом скрещивает руки на груди.
- Только после вас.
- В смысле?
- В прямом. Я задаю вам вопрос, если вы на него отвечаете, я так уж и быть тоже. Только крайне честно.
- Ммм… хорошо.
- Вопрос очень интимный. И это не количество ваших сексуальных партнерш, которое вы естественно преувеличите.
- Ну давай, удиви меня, - снова улыбается.
- Только для начала вернемся к прошлому, вы с какой целью все-таки задавали те вопросы?
- Да, да, чтобы тебя выкы… выкоитуснуть. Правильно сказал?
- Ну пусть будет правильно.
- Про УК РФ и субординацию помню. Помню и скорблю. Итак, задавай свой вопрос, Полина Сергеевна.
- А вам член не мешает ходить, бегать, ездить на велосипеде? Вообще, как с ним живется?
Алмазов смотрит на меня в упор, и да, каюсь, мне тоже хочется улыбнуться ему в ответ. Благо, каким-то чудом сдерживаюсь, закусываю нижнюю губу и так же, как и он, скрещиваю руки на груди. Вместо хоть какого-нибудь ответа он осматривает меня с ног до головы, и так несколько раз, при этом вид у него такой, как будто сейчас он защищает кандидатскую.
- Мой вопрос слишком сложен для вас, Сергей Александрович?
- Полина, я согласен на тебе жениться, - совершенно серьезно произносит Алмазов, вызывая во мне на секунды состояние сродни ступора.
- Вы настолько примитивны, что ради коитуса решили соврать про женитьбу? Фу на вас, Сергей Александрович. Просто фу.
- Да к черту этот коитус. Потрахаться я всегда найду с кем, а вот так поржать и поговорить – нет.
- Так, погодите, со мной смеяться и говорить, а с кем-то трахаться? Как-то это, знаете ли, некрасиво. Я за моногамию, если уж с кем-то что-то там начинать. И да, мне на фиг не сдалась ваша женитьба. Так что вы категорически мне не подходите. За сим откланяюсь, - резко встаю со стула и беру, скорее как спасительный круг, пачку с историями болезни. – Я могу их отнести на пост?
- Можешь, - все так же улыбаясь, спокойно произносит Алмазов.
Не нравится. Все это мне совершенно не нравится. Кажется, это было единственной мыслью, пока я медленно ковыляла к сестринскому посту. Он знает мои слабые стороны, а если быть точнее, многие стороны и знает на что давить. Гладит мои ноги, а я сижу и ничего не делаю в ответ. Что это за фигня такая? И почему вместо того, чтобы встать сразу с этого дурацкого стула, я обсуждала с ним какую-то чушь? Идиотина. Так, все, хватит вестись на все это. Если жертва перестает сопротивляться, насильник уже не испытывает к ней прежний интерес, и он заводит новую игрушку. Его же заводит сопротивление. А Алмазова что заводит? Ой, все. Просто заткнись, Полина. Не отвечать ему ни на какой вопрос – и он отстанет, это же все логично и понятно, как дважды два четыре.
Захожу в ординаторскую и скидываю с себя халат, не оглядываясь по сторонам. Быстро собираю вещи в сумку и иду к выходу.
- Полин, постой, - хватает меня за запястье. - А давай куда-нибудь сходим? В приличное место, никакого бара. Хочешь в кино?
- А на какой фильм? – ну просто огромный кусок идиотины! Просто «нет» и все!