Учитель. Назад в СССР - стр. 12
Надеюсь, ты уже понял, что я разрываю наши отношения и не выйду за тебя замуж. Не пиши мне и не звони. Моё решение окончательное. Тем более, твой друг, Павел Горчаков, который занял твоё место в престижной столичной школе, предложил мне дружбу. Место, которое готовили для тебя. После долгих размышлений я приняла его предложение.
Прощай, Егор.
Елизавета Юрьевна Баринова,
P. S. Кольцо останется у меня в качестве компенсации за разрушенную жизнь!
P. P. S. Желаю тебе одуматься и вернуться в нормальную жизнь!»
С такими родными и близкими и врагов-то никаких не надо. Предательство, ишь ты. Забывшись, я выругался себе под нос. Соседка, синеглазка покраснела и дёрнула плечом.
– Извините, – тут же покаялся я.
– Проблемы? – смущаясь, поинтересовалась девушка, косясь на мятую бумагу в моих руках.
– Невеста бросила, – машинально ответил я. – Да не переживайте вы так, – широко улыбнулся, увидев, как изменилось лицо девушки, глаза участливо заблестели. – Баба с возу, кобыле легче. Простите ещё раз, – теперь уже смутился я.
– Ничего. Вы не волнуйтесь, – посочувствовала соседка. – Ну, поссорились, с кем не бывает. Прощения попросите, она и отойдёт, – улыбнулась синеглазка.
– Не дай бог, – пробормотал я. – В смысле, ни к чему мне такое счастье. Невеста, она ведь что?
– Кто, – поправила девчушка.
– Кто – это когда человек, – ухмыльнулся я. – Моя человеком не была. Так… серединка на половинку. Невеста должна во всём поддерживать своего жениха. Впрочем, как и жених. А жена и вовсе следовать за мужем, как ниточка за иголочкой. А тут что? – я фыркнул, скомкал второе письмо и сунул в карман, чтобы при случае спустить в унитаз.
– Что? – полюбопытствовала синеглазка.
– А тут налицо двойные стандарты, – пожал я плечами.
– Двойные? Это как?
– Двойные, красавица, это когда на людях одно говоришь, а в письмах и на домашних кухнях совершенно другое, – уточнил я. – Вот как невеста моя бывшая. От таких, как она, стоит подальше держаться, чтобы не запачкаться. А уж постель с такими женщинами делить и вовсе последнее дело. Прирежут при случае с милой улыбкой – это в лучшем случае.
– А в худшем? – спросила покрасневшая как маков цвет синеглазка.
«Странно, чего это она?» – удивился я и тут же отругал себя за длинный язык: время другое, про постельные утехи вслух не говорили. Да и вообще, секса в Советском Союзе не было, по заверениям западных журналистов. Саныч, следить надо за языком, а то так недолго и угодить в места, не столь отдалённые за крамольные речи. Или в психушку.
– В худшем… Кстати, меня А. э-э-э… Егор зовут, а вас как? – я чуть не добавил «милое дитя», но вовремя прикусил язык. Телу моему годков двадцать четыре, двадцать пять от роду, какое уж тут дитя. Девчонка младше меня года на два-три, не больше. Ну не объяснять же ей, что в голове этого спортсмена, комсомольца и просто симпатичного советского парнишки теперь обитает старый дед, прекрасно знающий будущее.
– Меня Люба Светлова зовут. Очень приятно, – синеглазка протянула изящную ладошку.
Я сначала не понял зачем. Потом до меня дошло, и я со всей осторожностью пожал женские пальчики.
– Почему вы расстались? – Любочка явно намеревалась развести меня на разговор то ли из женского любопытства, то ли чтобы помочь симпатичному парню справиться с душевной драмой.