Учебник рисования - стр. 115
– В моей семье, – сообщил Соломон Моисеевич присутствующим, – выше всего ценилось искусство творческого общения. В нашем доме собирались люди значительные, обменивались идеями.
– Известное дело! В интербригадах хвостом крутить мы умеем, а за картошкой сходить – не дозовешься.
– Посвятить себя, – Соломон Моисеевич укоризненно поглядел на жену, – счастью других людей – не значит крутить хвостом.
– Счастью каких это людей ты себя посвятил? Фаины Борисовны, что ли? Или той забубенной, что нам названивает? Семью по миру пустил – это ничего, это можно. Счастье других людей, тьфу!
Но Рихтер уже не слушал. Он, прикрыв глаза, представлял себе – как и много лет назад, юношей, – покрытые ледяной коркой долины Гвадалахары, стальной ветер, хлещущий по республиканским позициям, бойцов батальона имени Гарибальди, принявших на себя самый страшный удар. Они лежат, укрывшись шинелями, в окопе и ждут третьего, окончательного штурма. От Гвадалахары зависит сегодня – сомкнется ли кольцо вокруг Мадрида. Вот развернулся фланг атакующих – это идет знаменитый фашистский эскадрон «Черное пламя», они прибыли из Италии, от дуче; они идут на окопы со штыками наперевес. Вот они побежали – сейчас их волна накроет окоп. Теперь пора. Теперь надо стрелять. No pasaran.
Елена Михайловна смотрела, сощурившись, на родителей покойного мужа, их несходство было очевидно любому.
– И ты против меня? – ревниво осведомилась Татьяна Ивановна. – Нет моего сына, заступиться некому. Совсем я здесь лишняя.
Татьяна Ивановна способна была долго обсуждать свою обиду – в этом отношении дед с бабкой были похожи, – но явились гости.
Соломон Моисеевич оживился и каждого гостя встретил особым разговором.
– Кем хочешь быть, когда вырастешь? – осведомился он у мальчика Антона. По обыкновению, Рихтер спрашивал о главном.
– Историком, – сказал мальчик.
– Достойный выбор. Наше время нуждается в историке. Полагаю, ты уже сформулировал основную цель занятий. Помочь людям, не так ли?
– Да, – сказал мальчик.
– Карл Маркс, когда был чуть постарше тебя, на вопрос, что он хочет делать в жизни, ответил, что хочет служить человечеству, как Иисус Христос. А ты мог бы так сказать?
– Соломон, отстань от ребенка.
– Думаю, ему пора ставить перед собой великие цели.
– Пусть Антон будет просто мальчиком, – сказала Елена Михайловна, – пусть его целью будет вкусное яблоко. Скушай яблоко, мальчик.
Елена Михайловна принимала пальто, проводила гостей в комнату. Здесь гости оказывались во власти Соломона Моисеевича.
– Леонид, здравствуйте, – пригласил он Голенищева, – рад вас видеть. С моей невесткой вы познакомились. Сына, увы, уже нет. А это Пашенька, мой внук. Ах, вы знакомы? Лиза, многообещающая девушка. Вот Антон – надеюсь, он станет великим историком. Садитесь, сейчас за вами поухаживают.
Елена Михайловна наполнила рюмку Голенищева, а Рихтер приветствовал Струева. Как обычно это с ним бывало, Соломону Моисеевичу казалось, что гости пришли именно к нему, но он любезно давал возможность и остальным членам семьи с ними познакомиться.
– Слежу за вашим творчеством. Обсудим его позднее. С внуком моим познакомились? Это Лиза, девушка, кхе-кхм, с дарованиями. Она передаст вам столовые приборы. Хочу представить Антона – у мальчика обширные планы. Планы, кхе-кхм, гуманистического направления. Перед вами Семен Струев – способный художник.