Убыр: Дилогия - стр. 40

Мужикам везет меньше. Есть выражение ubırlı keşe – убыров человек. Так чокнутых зовут, а мама сторожа на автостоянке так однажды обозвала, когда он разорался и чуть шлагбаумом нам стекло не разбил.

В справочнике говорилось, что ubırlı keşe – не чокнутый, а заполучивший внутрь убыра. И узнать такого человека очень просто.

Он очень много ест.

Он кидается на всех.

У него под мышкой или на темечке дыра, через которую убыр выходит отдохнуть и поохотиться на новых жертв.

И он быстро умирает.

Убыр выпивает из него все соки.

Мы ехали к däw äti, потому что больше ничего не оставалось.

Я не верю в сказки.

Я не верю в духов и чертей.

Я не верю в Бога.

Я не верю книгам и телевизору.

Я не очень верю интернету.

Я не верю всему, что говорят в школе, на улице и дома.

Я вообще неверующий.

Я знаю. А знаю потому, что сам вижу, слышу и чувствую. Хотел бы не видеть, не слышать и не чувствовать – особенно в последние дни. Очень хотел бы. Но приходится.

Приходится знать, что попал в чертову сказку, и чертова – это не слабенькое ругательство, а как бы краткое описание.

А чертей гонять меня не учили.

Я мог бы попробовать еще раз вызвать «скорую» или уговорить каких-то врачей или там психиатров, которые справились бы с папиной болезнью и мамиными странностями. Но со сказками бороться я не мог. И никто, наверное, не мог. Тем более с такими страшными и такими заразными сказками. Про заразность, кстати, в книжках и справочниках ничего не говорилось – но кому легче-то. Вспомним Леху. Нет, не будем вспоминать, и так фигово. Но он все равно был и есть, и стал таким после того, как его родители посидели в одном классе с моими.

Значит, и его родители такие же.

И Фариды Мидхатовны сегодня не было, сообразил я, обомлев. А Дилькина Алла Максимовна пошла ее проведать.

И завтра они придут в школу. Фарида Мидхатовна. Алла Максимовна. И Леха. С крестиком под веком. Нет, нет, не надо – он его вытащит, конечно. И вообще, будет вести себя более-менее спокойно: убыр внутри него обживется и сообразит, что лучше не чудить и высовываться в крайнем случае. Или из мужиков они не высовываются, а тупо жрут их – а размножаются через теток, которых не жрут, а используют как штабик и инкубатор?

Мама.

Она ведь на работу все эти дни ходила.

А в понедельник родительское собрание.

И в понедельник приезжают Зулька с мужем и нерожденным ребенком.

Мама.

Мы ехали к däw äti, потому что он взрослый, умный и шустрый, как электровеник. И это его сын, в конце концов, умирает.

И, еще раз в конце концов, это däw äti папу в деревню потащил. И это из деревни папа с мамой такими чудными вернулись. Пусть теперь придумывает, как все исправить. Но сперва нас с Дилькой спасет. Ну или примет для начала.

Däw äti и не возражал. Я, конечно, особо ничего не рассказывал – наоборот, соврал, что это родители попросили к нему поехать, а теперь они заняты до ночи и просят не звонить пока. Däw äti поначалу сомневался, но как я сказал, что Дильку тоже везу, сразу заулыбался. Даже по голосу было слышно. Ну и все, дальше я что угодно мог нести, хоть про необходимость срочно назначить нас с Дилькой заместителями директора на его шоколадной фабрике. Назначил бы, легко.

Ладно, совсем враньем мои слова считать не будем. Все равно через три часа – о, уже через два – встретимся, там я все и расскажу. Пусть думает.